Введение. Клеточная память. Клеточная память: беспредельные гигабайты кармиической инеформации Что такое в клетки памяти

Идея, что пересаженные органы переносят коды жизненного опыта, невообразима. – Джон Шредер, Стэнфордский медицинский центр.

Теория о том, что человеческие клетки содержат данные о личности, вкусах и биографии, независимо от генетического кода или клеток мозга. Магическое мышление наших предков представляет собой первый образец веры в подобие клеточной памяти. Съедение сердца мужественного врага, убитого в бою, передаст его силу. Практика поедания различных органов животных, отождеставляемых с различными достоинствами, такие как продолжительность жизни или сексуальное могущество является одним из наиболее распространенных форм магического мышления среди наших ранних предков. Даже сегодня некоторые люди думают, что употребление в пищу мозгов сделает их умнее.

Идея клеточной памяти использовалась в нескольких фильмах. Например, книга «Руки Орлака» (1920) Мориса Ренара (1875-1939) описывает историю пианиста, потерявшего руки в результате несчастного случая и пересадку ему рук убийцы. Пианист неожиданно испытывает желание убивать. Несколько вариантов истории Ренара были экранизированы, в том числе Orlacs H?nde , немой австрийский фильм 1924 года, Mad Love (1935), Les mains D’Orlac (1960), и Руки незнакомца (1962). Аналогичная история рассказана Пьером Буало и Томасом Нарсежаком (роман «Головокружение») в книге «Мое целое это человек» (1965), которая легла в основу фильма Части тела 1991 года. Тюремный психиатр теряет руку в результате несчастного случая и ему пересаживают руку психа – убийцы. Рука начинает жить своей жизнью. В фильме Песня Брайана 26-летний Брайан Пикколо (играет Джеймс Каан) умирает от рака, когда Гейл Сайерс (его играет Билли Ди Уильямс), его друг и товарищ по команде Chicago Bears, навещает его в больнице. Пикколо сделали переливание крови, и он спрашивает Сайерса, был ли тот донором. Когда Сайерс говорит да, Пикколо замечает, что объясняет его тягу к ночным клубам.

В реальной жизни Клэр Сильвия, которой пересадили комплекс сердце – легкие, заявила, что внезапно обнаружила тягу к пиву, отметив, что ее донором был 18-летний мужчина, который погиб в аварии на мотоцикле. Она даже написала об этом книгу (Перемены в душе), о которой упоминалось в 2002 году в фильме под названием «Чужое сердце», в главной роли Джейн Сеймур.

Доктор Ларри Досси не принимает клеточную память в качестве объяснения внезапной жажды пива у Клэр Сильвии. Он считает, что наиболее вероятным объяснением «является то, что сознание донора в корне объединено с сознанием реципиента, что позволяет реципиенту получить информацию от донора». Может быть, он думал, что органы реципента входят в область сознания, в которой информация о другом человеке может быть доступна при помощи Вселенского Разума. Может быть, но есть простое объяснение?

Джеймс Ван Прааг, с другой стороны, цитирует Клэр Сильвию. «Донорские органы часто берут от молодых людей, которые погибли в автомобильной аварии, которые умерли быстро, их души часто чувствуют, что они не выполнили все свои дела на Земле, поэтому иногда они присоединяются к другому человеку. Это могут быть вещи, которые ваш донор еще не попробовал в физическом мире, но которые его дух все еще??хочет испытать». Джеймс утверждает, что получил эту информацию из мира духов. К сожалению, у нас нет возможности проверить его заявления.

Пол Персол, доктор философии, психолог и автор книги «Принцип Удовольствия» и «Код Сердца » идет гораздо дальше в своих спекуляциях, чем определенные привычки, передающиеся от донора к реципиенту при пересадке органов. Персол утверждает, что «сердце имеет закодированное тонкое знание, связывающее нас со всеми и всех вокруг нас. Это совокупность знаний нашего духа и души… Сердце это разумный, мыслящий, чувствующий, общающийся орган». Он утверждает, что «донорские клетки остаются активными и двигаются, связываясь с их донором». Откуда он знает, об этом можно только догадываться.

Сильвия Браун преподает курс альтернативных образовательных программ исцеления тела, ума и души. За одну двухчасовую сессию Браун научит любого «напрямую подключаться к генетическому коду в каждой клетке, манипулировать им и перепрограммировать тело в состояние нормальной жизни». Любой человек с небольшими знаниями о генетике признает, что эти утверждения являются нелепыми, но, когда курс рекламировали в Сакраменто, все места были проданы.

Л. Рон Хаббард предположил в «Дианетике», что клеточная память может объяснить, как работают энграммы.

Доктор Кэндис Перт, профессор кафедры физиологии и биофизики в Джорджтаунском университете, считает, что «разум сосредоточен не только в мозге, но также существует во всем теле». Доктор Перт является экспертом в области пептидной фармакологии. «Разум и тело взаимодействуют друг с другом посредством химических веществ, известных как пептиды», утверждает она. «Эти пептиды находятся в мозге, а также в желудке, мышцах и всех наших основных органах. Я считаю, что память может быть доступна в любой точке сети пептиды/рецепторы. Например, память о продуктах питания может быть связана с поджелудочной железой или печенью, а также эти ассоциации можно пересадить от одного человека к другому». Доказательства этих утверждений не приводятся и концепции Перт не обрели поклонников у нейробиологов, изучающих природу памяти. Мне особенно интересны доказательства голографической памяти, которая существует во всем теле. Откуда она знает, что эта память не выходит за пределы тела? Возможно, это идет целиком из Вселенского Разума писателя Ларри Досси. Не совсем понятно, что означает у Перт слово «разум». В любом случае, доктор Перт не объясняет, почему мы не зависим от воспоминаний животных, которых мы едим. Возможно, их пептиды разрушаются в процессе приготовления пищи.

Аттилио Д’Альберто показал, что он может легко соединить традиционную китайской медицины (ТКМ), клеточную память и квантовую физику в одну целостной метафизическую бурду. У наших органов есть энергия инь и янь, выражаемая форумой E = mc 2 , симпатическая магия (каждый орган имеет связанные с ним эмоции, планеты и т.д.), на квантовом уровне субатомные частицы и замороженные энергетические поля с различными частотами. «Если сердце пересадили, память на клеточном и духовном уровне будет перенесена с донорским органом». Тем не менее, представляется очевидным, что это лишь догадки.

Гэри Шварц утверждает, что он наблюдал 70 случаев, когда реципиенты унаследовали черты своих доноров. Он считает, что «рассказы убедительны и последовательны». Он также считает, что он понимает механизм работы клеточной памяти:

Когда орган поступает в организм реципиента, информация и энергия, запасенная в органе, передается получателю. Теория применима к любому органу, клеткам, связанным между собой. Это могут быть почки, печень и даже мышцы.

Откуда он это знает, тайна. Если правда, что доноры приобретают часть чужой личности и личных вкусов, то кажется неразумным пересаживать людям органы от других видов, например бабуинов. Опять же, если все клетки несут информацию, которая может быть передана при трансплантации, почему эта информация не передается, когда мы едим фрукты, овощи или мясо любого другого живого существа. Разве мы не должны впускать в наш кровоток новую информацию с каждым укусом? Шварц называет свою веру «теорией», но она не является теорией в научном смысле. Было бы точнее назвать это непроверяемой спекулятивной моделью.

Пересадка органов влияет на жизнь, изменяет привычки, безусловно. Во многих случаях это вполне может быть сравнимо с околосмертным опытом, так как многие пересадки выполняются только когда неизбежна смерть. Не должно быть удивительно, что многие реципиенты существенно изменяются. Некоторые из этих изменений могут быть легко интерпретированы в соответствии поведением или симпатиями донора. Реципиентам интересно знать о своих донорах и, возможно, сознательно или бессознательно, на них влияют истории о человеке, который теперь «живет внутри них».

Сбор историй для проверки гипотезы является рискованным занятием. Истории реципиентов, которые даже не вспоминают о своих донорах, не доказывают, что никакой памяти нет. Истории, в которых проявляются черты донора, не доказывают существование клеточной памяти, но букет из них может создать иллюзию того, что на самом деле не существует. Сбор таких историй может просто доказать, что исследователь хорошо подкрепляет свое предубеждение. Процесс проверки усложняется, если учесть, что многие реципиенты будут поддаваться магическому мышлению и «чувствовать» присутствие умершего донора в себе. Субъективная валидизация может быть вызвана верой, желанием порадовать семью донора, врача или фельдшера, которые могут способствовать вере. Кроме того, теперь, когда идея клеточной памяти активно продвигается в книгах и на телевидении (канал Discovery Health, например), очень трудно убедиться, что истории не загрязнены.

Наука должна двигать нас вперед в достижения большего понимания того, как работают некие явления. Ученые вроде Гэри Шварца и Пола Персола создают смесь из мистики и магического мышления, что является очень привлекательным для многих целителей Нью Эйдж, поскольку это поддерживает их духовные ценности. Тем не менее, такое мышление не двигает науку вперед, оно возвращает ее к более раннему времени, когда в мире доминировали магические силы.

Вот что Джефф Панч, доктор медицины , говорит о клеточной памяти:

Есть несколько возможных логических объяснений того, почему люди могут считать, что получили особенности своих доноров: побочные эффекты от лекарств при трансплантации могут заставить людей чувствовать себя не такими, как до трансплантации. Например, преднизон делает людей голодными.

Реципиент чувствует желание съесть печенье и узнает человека, который пожертвовал свой орган и любил при жизни кондитерские изделия. Они думают, что тут есть связь, но на самом деле только преднизон заставляет их тело хотеть сладостей.

Это также может быть чистой случайностью:

Пациент смотрит ТВ-шоу во время восстановления после трансплантации, которое показывает пожилых людей на роликах и решает, что это выглядит забавно, но не принимает сознательного решения повторить, потому что он еще не оправился от пересадки. Несколько месяцев спустя он ходит по магазинам и видит ролики и решает попробовать, так он был не в состоянии покататься до пересадки. Ему это нравится и он получает удовольствие. Позже он узнает, что донором был молодой человек, который любил ролики. Легко понять, как пациент и его семья может поверить, что новый орган что-то сделал для обретения любви к роликам. В действительности, единственное, что новый орган дал, так это здоровье, чтобы попытаться прокатиться на роликах. Идея пришла из телешоу, которое к этому времени уже забыто.

Пересадка это большой опыт и человеческий разум очень поддается внушению. Говоря медицинским языком, нет никаких доказательств того, что эти сообщения являются чем-то большим, чем фантазии.

Тем не менее, рассказы очень интригуют и могут привести к серьезным научным исследованиям в будущем.

В основе памяти плода лежит клеточная память биологического организма. Это явление было открыто и описано на основе фундаментальных исследований, посвященных волновому геному. Эти исследования начали АГ. Гурвич и АА. Любищев, а в настоящее время их развивают Дзян-Каньджень и школа академика Казначеева. Механизм клеточной памяти довольно подробно описан в монографии П.П. Гаряева «Волновой геном» [М., 1994].

Явление клеточной памяти заключается в том, что клетки сохраняют память о событиях, происходящих с организмом. Основным носителем памяти в живой клетке является генетический материал, содержащийся в ядре, а именно молекула ДНК. Любая информация, регулярно повторяющаяся или важная для организма, сохраняется клеткой довольно долго (в эксперименте от 1 до 3 месяцев), но если воздействие было длительным и охватило не одну, а сотни клеток, то эта память сохраняется на годы. Эмбриональные клетки отличаются от зрелых клеток взрослого организма необычайно большой емкостью памяти, что позволяет им фиксировать и сохранять на неопределенно длительное время информацию обо всех дошедших до них событиях. Одним из доказательств существования соборной памяти клеток являются исследования известного американского психиатра Станислава Грофа, где он рассматривает значение физических травм и переживаний, связанных с опасной для жизни ситуацией, болезнью, операцией, ситуацией утопания и пр., в жизни индивидуума и их значение в развитии различных психопатологий. Согласно его исследованиям, «остаточные эмоции и телесные ощущения, возникшие при угрозе жизни или целостности организма, играют значительную роль в развитии самых разных форм психопатологии», поскольку память о них остается на клеточном уровне и влияет на развитие и жизнедеятельность организма. К счастью, в памяти клеток сохраняются не только отрицательные, но и положительные воздействия. Зная об этом, можно понять, почему так важно, чтобы запись в эмбриональных клетках была наиболее благоприятной. Явление клеточной памяти объясняет возможность сохранения воспоминаний о самом раннем периоде эмбрионального развития человека, начиная с момента оплодотворения.

Пациент, которому пересадили сердце, взял и застрелился, как и его донор!

Двенадцать лет назад Сонни Грэм находился на грани смерти, у него отказывало сердце. К счастью, врачам удалось найти донора. Сердце принадлежало 33-летнему Терри Коттлу, который покончил с собой, выстрелив из ружья себе в голову.

У Пирселла, как и у Шварца, есть своя «обойма» примеров, когда человек изменился после пересадки донорского органа. 41-летнему мужчине досталось сердце 19-летней девушки, погибшей под колесами поезда. После операции пациента будто подменили: у с детства медлительного, рассудительного человека появился бурный темперамент, резкость движений, бешеный интерес к жизни, что ему было никогда не свойственно.

«Подарки», которые меняют жизнь

Операция прошла успешно, и вскоре Грэм связался с семьей донора, чтобы поблагодарить их. Он стал писать письма вдове Коттла, 39-летней Шэрил. Потом между ними завязался роман, и четыре года назад они поженились.

А на днях миссис Грэм стала вдовой. Уже во второй раз. Ее муж застрелился при обстоятельствах, сходных с самоубийством первого мужа Коттла.

Друзья говорят, что Сонни Грэм не страдал депрессией и теряются в догадках, что могло стать причиной его добровольного ухода из жизни.

Британские же медики утверждают, что им известны более 70 случаев, когда пациенты, перенесшие операцию по пересадке органов, кардинально меняли предпочтения, перенимая личностные характеристики донора. Так, в прошлом месяце Шэрил Джонсон, жительница английского города Престон, заявила, что донорская почка, которую ей пересадили в мае 2007 года, «подарила» ей некоторые привычки ее изначального владельца, умершего в возрасте 59 лет от аневризма.

"После операции у Шерил совершенно изменились литературные пристрастия. Если раньше она предпочитала биографии знаменитостей и бестселлеры типа Кода да Винчи», то теперь ночами напролет читает Преступление и наказание Достоевского и Доводы рассудка Джейн Остин."

Еще один англичанин, Йен Гаммельнс, перенесший в конце 2006 года операцию по пересадке почки, также неожиданно для себя стал замечать, что его увлечения резко изменились. Если раньше он не мыслил жизни без вечернего просмотра чемпионата по регби, то теперь самой большой его любовью стало приготовление сдобных булочек!

Йен живет в браке со своей женой Линдой уже 33 года, и, по его самоличному признанию, никогда прежде не любил готовить. Но после операции все кардинальным образом изменилось.

Причиной произошедших в нем перемен он считает свою супругу, так как именно она выступила в качестве донора. Вместе с тем, винить ее за свои новые привычки мужчина не собирается. Наоборот, он в восторге от них. Как он признается, на свете нет ничего приятнее приготовления завтрака или ужина. Более того, одной из самых больших его слабостей стал поход по магазинам, а любимая собака жены, которую ранее Йен презирал, стала теперь предметом обожания.

"Это кажется смешным, но я действительно полюбил готовить, и, в первую очередь, сдобу и пироги. Мои дочери говорят, что они у меня получаются особенно вкусными. Еще я заметил, что стал больше полагаться на интуицию, а она, в свою очередь, стала меня реже подводить, - рассказывает Йен. - Все эти перемены стали для меня большой неожиданностью, но я о них ничуть не жалею. Я стал ближе к своей жене. Ближе, чем за все 30 с лишним лет совместной жизни»."

Начал готовить после операции по пересадке сердца и, никогда до этого не увлекавшийся кулинарией, харьковчанин Эдуард Соколов. И не просто готовить, а творить, создавать настоящие гурманские шедевры, радуя гастрономическими изысками жену с дочерью и гостей.

"Специалисты объясняют данный феномен теорией клеточной памяти». В ее основе лежит предположение о том, что клетки запоминают и повторяют особенности характера предыдущего хозяина."

"По словам ученых, перемены, которые происходят с реципиентами донорских органов, действительно возможны, таких примеров достаточно много. Американским медикам известны случаи, когда, например, после операции жительница Массачусетса, боявшаяся высоты, стала альпинистом, адвокат из Милуоки, ненавидевший все сладкое, полюбил шоколадные батончики, а молодая жительница Гавайев после пересадки сердца внезапно почувствовала желание заниматься музыкой и поэзией. Донором, оказывается, был молодой человек, который писал песни и стихи. Выяснилось, что получательница органа каким-то образом помнит его куплеты, которые нигде не могла слышать."

«Я не хочу пугать людей!»

Известный профессор психологии и медицины Гэри Шварц, который основал в университете Аризоны Лабораторию энергетических систем человека, написал несколько книг на эту тему. Его исследования вызвали настоящую сенсацию в мировой научной среде.

"По утверждению профессора, по меньшей мере, у 10% людей, перенесших операцию по пересадке сердца, легких, почек или печени, наблюдаются странные изменения в психике. По его мнению, вместе с органами донора человек приобретает склонности и привычки их бывшего и естественного обладателя. Происходит невероятное изменение личности», - отмечает профессор."

Установлены случаи, когда пациент по неизвестным причинам после операции по пересадке внутренних органов полностью менял свои предпочтения в еде и даже образ жизни. При этом, как оказывалось, эти черты в поведении были характерны для доноров, от которых были получены органы. Более того, у прооперированных зачастую проявляются новые таланты, воспринятые ими от доноров.

"Мои исследования поднимают среди прочего и крупный этический вопрос, однако я уверен, что люди, ожидающие пересадки органов, должны быть предупреждены о возможных последствиях изменения их личности, - говорит профессор Шварц. - Я не хочу пугать людей, моя задача помочь им понять ситуацию»."

По его мнению, внутренние органы человека имеют свою собственную биохимическую память и энергетику. Пересаженные в новый организм, они выделяют в кровь элементы, которые могут привести к изменениям психосоматических рефлексов, не поддающихся контролю головного мозга.

"По словам профессора, он знает десятки случаев, подтверждающих его выводы. Так, в одном из примеров, молодой балерине из Нью-Йорка Сильвии Клейр пересадили комплекс сердце-легкие». До пересадки она вела здоровый образ жизни, однако после выписки из больницы первое, что она сделала - пошла в ресторан быстрого обслуживания и объелась наггетсами. Раньше она бы такого себе никогда не позволила."

Кроме того, у девушки изменился характер, она стала агрессивной и вспыльчивой. Оказалось, что Сильвия, не зная человека, чьи органы ей достались, полностью переняла его привычки, склад ума и образ жизни. Мало того, по ночам ей стал навязчиво сниться притягательный, таинственный парень с татуировкой на руке «Т. Л».

Она решила выяснить, кто был ее донором, и обнаружила, что это 18-летний юноша, который погиб в автокатастрофе на мотоцикле. Его звали Тим, он был очень агрессивным, вспыльчивым и больше всего на свете любил наггетсы. Они даже были найдены на месте гибели…

Еще один примечательный случай касается восьмилетней девочки, которой пересадили сердце другой, 10-летней девочки, ставшей жертвой жестокого убийства. После пересадки ребенку начали сниться кошмары, в которых ребенок становилась жертвой убийцы.

Кошмары оказались такими сильными, что родители были вынуждены отвести дочь к психиатру. То, что услышал врач, убедило его в том, что речь идет об обстоятельствах смерти девочки-донора. Эта информация, переданная полиции, оказалась настолько точной, что убийца был опознан и пойман!

Исследования Шварца вызвали большой резонанс в мировой научной среде. Большинство трансплантологов считают идеи профессора псевдонаучными выдумками. Но, к счастью, не все.

Академик АМН Украины Виталий Кордюм, ознакомившись с сенсационным заявлением Гэри Шварца, сказал: «Часто бывает так, что пол донора для реципиента не имеет значения, пара мужчина-женщина оказывается более удобной, тем более, когда ждать некогда и отсчет жизни идет на часы, минуты.

Естественно, если пересаживается достаточно массивный блок ткани - печень, легкое, сердце, - то вместе с ним идет и иммунная ткань и многое другое. Поскольку все клетки имеют соответствующие рецепторы и выделяют немножко всего, чего угодно, то, в общем, это может приводить к предполагаемым доктором Шварцем последствиям».

Главный внештатный трансплантолог Минздрава Беларуси, профессор Анатолий Усс также не отвергает выводов американского исследователя. «Любая ткань человека - разумна, - заявил он одному из белорусских изданий. - Даже микроб обладает своим «интеллектом». Поэтому естественно, что живая ткань, попадая в чужеродную среду, начинает проявлять свой «характер».

По-видимому, есть взаимное влияние трансплантированных органов и тела человека друг на друга, которое приводит к изменению как внешних, так и внутренних составляющих человека. Я разговаривал с мужем женщины, которой был выполнен один из видов трансплантации. В конце беседы поинтересовался, как после пересадки органа он оценивает семейную жизнь. Мужчина ответил, что нет никаких проблем, все замечательно. Правда, у жены характер испортился - стал таким же скверным, как у ее сестры, которая была донором…»

Сердце знает многое!

"Коллегой профессора Шварца по изучению феномена клеточной памяти является детройтский физиолог Пол Пирселл. Изучив медицинские карты 140 пациентов, которым было пересажено чужое сердце, и переговорив с каждым из них, он, на основе сделанных наблюдений, написал книгу Код сердца»."

"Вывод медика, который публикует немецкое издание Express, таков: наша душа или характер помещены не в мозгу, а в сердце

У Пирселла, как и у Шварца, есть своя «обойма» примеров, когда человек изменился после пересадки донорского органа. 41-летнему мужчине досталось сердце 19-летней девушки, погибшей под колесами поезда. После операции пациента будто подменили: у с детства медлительного, рассудительного человека появился бурный темперамент, резкость движений, бешеный интерес к жизни, что ему было никогда не свойственно.

36-летней женщине пересадили сердце и легкое 20-летней девушки, погибшей под колесами, когда она спешила к жениху на свидание. После этого ей стали часто сниться счастливые встречи с любимым молодым человеком. «Счастье теперь переполняет меня, - говорит она. - Так часто, как сейчас, я никогда не смеялась, - это утверждают все, кто знает меня с малых лет».

"Другой 36-летней женщине пересадили сердце 24-летней студентки колледжа. После чего из холодной и стеснительной она превратилась в страстную любовницу, стала донимать мужа каждую ночь. Ты превратилась в какую-то проститутку», - однажды заявил супруг. Потом они узнали, что студентка, чье сердце носит теперь жена, зарабатывала деньги на учебу как девочка по вызову»."

52-летний пациент, всю жизнь любивший классику и презиравший рок-музыку, теперь, не снимая наушников, слушает дикий рок почти без перерыва. Ему досталось сердце 17-летнего подростка, разбившегося на мотоцикле.

47-летняя женщина получила сердце 23-летнего мужчины- гомосексуалиста, убитого выстрелом в спину. Ее странные сексуальные фантазии теперь поражают мужа.

"Главный совет книги доктора Пирселла: Прислушайтесь к своему сердцу! Оно знает очень много»."

В принципе, людям, которые в результате пересадки органов обрели не только новую жизнь, но и новые привычки, зачастую шокирующие, от выводов ученых по поводу клеточной памяти вряд ли станет легче. Не требовать же, в конце концов, чтобы имплантированный в их тело орган заменили на другой, более «подходящий».

Поэтому выход из создавшейся ситуации может быть только один: попытаться вытрясти из хирургов солидную компенсацию за непоправимый вред, нанесенный в ходе операции душе пациента…

А тем временем в Австралии у 15-летней девочки после операции по пересадке печени изменился с отрицательного на положительный резус-фактор крови. Удивительное событие произошло в Сиднейском детском госпитале Уэстмид с Деми-Ли Бреннан.

Кроме того, почти все лейкоциты крови стали обладать мужским генотипом. Австралийские СМИ по этому поводу замечают, что донором печени был мужчина.

Медики объясняют ситуацию тем, что стволовые клетки крови из донорской печени каким-то образом смогли полностью вытеснить собственные кроветворные клетки костного мозга пациентки. Очевидно, этому способствовала вирусная инфекция, ослабившая иммунитет Деми-Ли сразу после пересадки печени.

Однако для пациентки такое развитие событий довольно благоприятно, так как, получив, помимо новой печени, еще и иммунную систему донора, она может не принимать токсичные препараты-иммунодепрессанты для предотвращения отторжения донорского органа.

Геннадий ФЕДОТОВ, собкор «АН»

Т-клетки памяти дифференцируются из активированных Т-лимфоци- тов (CD4+ и CD8+) в Т-зонах лимфоидных органов под действием антигена, презентируемого им дендритными клетками (см. рис. 3.123). Т-клетки памяти развиваются несколько позже эффекторных Т-клеток: если пик численности эффекторных CD8+ Т-лимфоцитов приходится на 7-е сутки после инфицирования вирусом, а к 15-м суткам их численность уже снижается, СD8+ Т-клеточная память формируется между 3-й и 4-й неделями. после иммунизации. Эти данные относятся и к CD4+ Т-клеткам памяти. Развитие CD8+ Т-клеток памяти нуждается в помощи CD4+ Т-клеток.
Вопрос о дифференцировке Т-клеток памяти из уже дифференцированных субпопуляций Т-хелперов в настоящее время до конца не решен. Известно, что предшественниками клеток памяти не являются IFNy-продуцирующие клетки (т.е. TM-клетки), в то же время ими могут быть как IL-4-, так и IL4+ CD4+ Т-клетки (т.е. ^2-клетки).
Т-клетки памяти имеют морфологию малых лимфоцитов, но отличаются от наивных Т-клеток многими деталями мембранного фенотипа. От эффекторных Т-клеток они отличаются прежде всего отсутствием функциональной активности - синтеза цитокнов, а CD8+ Т-клетки памяти - еще и отсутствием цитотоксической активности и ее морфологических (цитолитические гранулы) и молекулярно-генетических (экспрессия генов перфорина и гранзима В) проявлений.
Тем не менее, многие свойства сближают Т-клетки памяти с эффектор- ными Т-лимфоцитами (табл. 3.29). При развитии тех и других повышается экспрессия продуктов генов MHC классов I и II, CD2, его лиганда СD58, Р2-интегрина LFA-1 и индуцируется экспрессия Pj-интегринов (в наибольшей степени VLA-4). В то же время степень экспрессии TCR и корецепторов не изменяется. На поверхности наивных Т-клеток в период покоя TCR и корецепторы CD4/CD8 физически не связаны и только при формировании иммунного синапса между ними устанавливается нековалентная связь, благодаря которой TCR перемещается в рафт (см. раздел 3.5.1.3). По некоторым данным, эта связь сохраняется в Т-клетках памяти.
Таблица 3.29. Сравнительная характеристика наивных и активированных Т-лимфо- цитов, плазматических клеток и Т-клеток памяти

Клетка	Молекулы адгезии	Хемокино- вые рецепторы	Варианты экспрессируемых молекул СD45	Костимули- рующие молекулы	Другие молекулы активации
Поко ящаяся Т-клетка	OD62L, LFA-1, CD2	CXCR7	CD45RA	CD28	Не установлены
Акти вирован- ная Т-клетка	Ослабление экспрессии CD62L, LFA-1, CD2. Появление VLA-4, ICAM-1	ССЯ4, ССЯ6, OOR9, ^R10	Последовательный переход на экспрессию CD45RB, CD45RC и CD45R0	CD28, CD154, CD152, ICOS	CD69, CD25, MHC-II, CD71, CD95
Цент ральная Т-клетка памяти	CD62L, LFA-1, VLA-1	CCR7	CD45R0	CD28	Не установлены
Эффек- торная Т-клетка памяти	CD44, VLA-4, LFA-1, CD2, р7-интегрины	^R4, ^R6, ^R9, ^R10, СXCR4	CD45R0	CD28, ICOS	MHC-II

Рис. 3.124. Особенности сплайсинга рибонкулеиновой кислоты и структуры внеклеточной части молекулы CD45R наивных Т-клеток и Т-клеток памяти

Выше уже упоминалось об изменениях структуры молекулы CD45, происходящих при дифференцировке Т-лимфоцитов в эффекторные клетки. Эти особенности молекулы CD45 свойственны также Т-клеткам памяти. Суть изменений состоит в утрате внеклеточных доменов А, В и С и превращении молекулы в укороченный вариант CD45R0, облегчающий активацию клетки (рис. 3.124). Молекула CD45R0 в качестве маркера Т-клеток памяти не очень надежна, поскольку со временем может замещаться исходным вариантом молекулы CD45RA и лишь при повторной стимуляции восстанавливается изоформа CD45R0.
Биологический смысл изменений структуры молекулы CD45 неясен. Есть сведения о том, что формирование иммунного синапса с участием клеток, несущих укороченный вариант молекулы CD45, облегчается за счет устранения помех для взаимодействия клеток, создаваемых протяженной молекулой CD45RA. С этим связывают более быструю и эффективную активацию Т-клеток, несущих укороченный вариант молекулы. Кроме того, установлено, что CD45RA+ T-клетки с большей вероятностью подвергаются апоптозу при действии активирующих стимулов. Устойчивость Т-клеток памяти к апопто- тической гибели повышается также в связи с усиленной экспрессией анти- апоптотических молекул Bcl-2 и Bcl-XL. Эффекторным Т-клеткам вначале тоже свойственна сильная экспресия этих молекул, но затем она ослабляется, что обусловливает их относительно раннюю гибель.
Большое число изменений мембранных молекул, общих для эффек- торных Т-клеток и значительной части Т-клеток памяти (эффекторных Т-клеток памяти), затрагивает свойства, определяющие направление миграции клеток. Прежде всего происходит ослабление экспрессии L-селектина (CD62L), обусловливающее поступление рециркулирующих наивных Т-кле-

ток во вторичные лимфоидные органы. Кроме того, эффекторные клетки перестают экспрессировать хемокиновый рецептор CCR7 - проводник клеток в Т-зоны. Ослабление экспрессии CD62L и утрата CCR7 обусловливает значительное ослабление способности этих клеток мигрировать в Т-зоны вторичных лимфоидных органов. Вместо этого эффекторные Т-клетки, включая Т-клетки памяти, начинают экспрессировать CD44 (распознает гиалуронаты), а также ряд интегринов (р1, р7) и хемокиновых рецепторов, не характерных для наивных Т-клеток. Эти молекулы обусловливают миграцию несущих их клеток в барьерные ткани, а также в очаги воспаления. Хемокиновые рецепторы, экспрессируемые эффекторными Т-клетками памяти, направляют миграцию этих клеток в определенные участки организма: ССR6 - в различные слизистые оболочки, ССR9 - в кишечник, ССR4 и ССR10 - в кожу, CXCR4 - в костный мозг. Кроме того, некоторые из этих рецепторов (CCR4, CCR6) необходимы для миграции Т-клеток памяти в воспаленные ткани.
Однако помимо эффекторных Т-клеток памяти существует другая их разновидность - центральные Т-клетки памяти. Сравнительная характеристика двух вариантов Т-клеток памяти представлена в табл. 3.29. Эти клетки сохраняют молекулы хоминга, свойственные наивным Т-клеткам. Это определяет сохранение центральными Т-клетками памяти способности мигрировать в Т-зоны вторичных лимфоидных органов. Центральные и эффекторные Т-клетки памяти различаются также по скорости мобилизации во вторичный иммунный ответ (она существенно выше у эффекторных). Существует 2 различных взгляда на взаимоотношение этих клеток. Согласно одному из них центральные и эффекторные - 2 разные субпопуляции Т-клеток памяти; согласно другому - это стадии развития Т-клеток памяти (предплагают, что центральные клетки служат предшественниками эффекторных клеток памяти).
Таким образом, эффекторные Т-клетки памяти по своей локализации и путям рециркуляции существенно отличаются от наивных Т-клеток и центральных Т-клеток памяти. Если два последних типа клеток в процессе рециркуляции постоянно возвращаются в Т-зоны вторичных лимфоидных органов (лимфатических узлов, селезенки и пейеровых бляшек), то эффекторные Т-клетки памяти рециркулируют, практически минуя эти органы, и мигрируют в костный мозг и нелимфоидные органы, особенно в барьерные ткани. Эти пути рециркуляции пересекаются в брыжеечных лимфатических узлах, в которые могут проникать как наивные Т-лимфоциты, так и Т-клетки памяти.
Для Т-клеток памяти характерен очень продолжительный срок жизни, сопоставимый со сроком жизни всего организма. Об этом свидетельствует сохранение в течение десятков лет клеток, несущих хромосомные перестройки, индуцированные лучевыми воздействиями. Описано сохранение памяти к антигенам вирусов (обусловлена CD8+ Т-клетками) в течение 75 лет. В настоящее время не вызывает сомнений, что для поддержания длительного персистирования в организме Т-клеток памяти повторные контакты их с антигеном не требуются. Суммарная численность Т-клеток памяти с возрастом постепенно увеличивается, достигая в преклонном возрасте половины всех Т-лимфоцитов. В то же время клональная структура популяции Т-клеток памяти существенно отличается от таковой наивных Т-клеток. Как уже отмечалось, численность клонов наивных Т-лимфоцитов составляет 105-106 клеток, а численность клеток в каждом клоне составляет (1-2)х105. При общей численности Т-клеток памяти, сопоставимой с численностью наивных Т-лимфоци- тов, популяция Т-клеток памяти содержит примерно 103 клонов, т.е. на 2-3 порядка меньше, чем в популяции наивных Т-клеток. Следовательно, число Т-клеток памяти в каждом клоне в 100-500 раз больше, чем в клонах наивных Т-клеток. Уже это обстоятельство свидетельствует о преимуществах вторичного ответа (который начинается с активации клеток памяти) перед первичным.
Репертуар Т-клеток памяти отражает часть антигенраспознающего реперуара лимфоидных клеток организма, который имеет отношение к распознаванию антигенов, реально окружающих данный организм, т.е. «актуальных» антигенов. Реаранжировка V-генов создает случайный анти- генраспознающий репертуар, не учитывающий реальные потребности организма, а процесс селекции вносит в него коррективы, удаляя ненужные (не распознающие молекул MHC) и опасные (аутоспецифические) клоны. Под влиянием прямого воздействия экзогенных антигенов формируется антигенраспознающий репертуар Т-клеток памяти - третий по счету и наиболее адекватный реальным потребностям организма вариант анти- генраспознающего репертуара.
Как уже отмечалось, для поддержания жизнеспособности Т-клеток памяти не требуется участие антигена. Численность Т-клеток памяти определяют 3 процесса:

• выживаемость клеток;
• фоновая пролиферация;
• гомеостатическая пролиферация (направлена на устранение изменений численности клеток, вызванных различными причинами).

Гомеостаз Т-клеток памяти поддерживается по «облегченному» варианту по сравнению с гомеостазом наивных Т-клеток, поскольку потребность в контактном распознавании комплексов молекул MHC с антигенными пептидами клеток памяти минимальна, а контроль осуществляется почти исключительно гомеостатическими цитокинами IL-15 и IL-7 (см. рис. 3.79). Фоновую пролиферацию CD8+ Т-клеток памяти поддерживает IL-15, а CD4+ Т-клеток памяти - IL-7. Те же цитокины служат факторами выживаемости упомянутых клеток, хотя для CD8+ Т-клеток IL-15 может быть заменен на IL-7. Наконец, гомеостатическую пролиферацию CD8+ Т-клеток памяти индуцирует IL-7 и только при индукции гомеостатической пролиферации CD4+ Т-клеток памяти наряду с действием IL-7 требуется распознавание комплексов MHC с пептидными фрагментами аутоантигенов. Постепенное увеличение с возрастом объема популяции Т-клеток памяти в значительной степени связано с увеличением спонтанной выработки IL-15. IL-15 презентируется CD8+ Т-клеткам памяти (как и NK-клеткам) в комплексе с a-цепью его рецептора (IL-15Ra), а распознается димерным рецепторм Ру-рецептором для IL-2/IL-15 промежуточного аффинитета.
Поскольку размер пула Т-клеток памяти для каждого возраста стабилен, возникает проблема его изменения при действии очередного антигена. Так,

при инфицировании патогенами, с которыми организм ранее не контактировал, возникают новые клоны Т-клеток памяти, что должно было бы привести к увеличению объема их популяции. Этого не происходит благодаря феномену сокращения (attrition): все клоны Т-клеток равномерно уменьшают свою численность в соответствии с уровнем гомеостатических цитокинов, а также действием IFNa, ограничивающего фоновую пролиферацию этих клеток.
Сдедует упомянуть еще один источник Т-клеток памяти, обозначаемых как «суррогатные». Массовая гибель Т-лимфоцитов под влиянием повреждающих факторов (облучение, цитотоксические лекарственные средства и т.д.) приводит к запуску гомеостатической пролиферации наивных периферических Т-лимфоцитов. В результате численность Т-клеток восстанавливается, но происходит конверсия мембранного фенотипа Т-клеток: вместо молекул, характерных для наивных Т-клеток, экспрессируются молекулы, свойственные Т-клеткам памяти (рис. 3.125). Вследствие этого образующиеся Т-клетки рециркулируют подобно Т-клеткам памяти. В отличие от естественного процесса дифференцировки Т-клеток памяти, процесс конверсии происходит без предварительной активации Т-клеток и поликлонально. Эти клетки пополняют пул эффекторных Т-клеток памяти. Однако такая поликлональная реакция лишена функциональной целесообразности и имеет отрицательные последствия. Так, эти клетки, не обогащающие

Рис. 3.125. Особенности формирования Т-клеток памяти при иммунном ответе и подобных им (суррогатных) Т-клеток при гомеостатической пролиферации. Классический путь дифференцировки Т-клеток памяти в результате распознавания антигена и активации сопоставлен с формированием поликлональных «суррогатных» Т-клеток в процессе гомеостатической пролиферации, не предусматривающей

контакта с антигеном и активации

антигенраспознающий репертуар «актуальными» клонами, занимают в нишах место, предназначенное для истинных Т-клеток памяти и тем самым сужают объем «полезных» клонов. Другое отрицательное последствие конверсии регенерирующих наивных Т-клеток в Т-клетки памяти состоит в повышении угрозы развития аутоиммунных процессов. К рассмотрению этого вопроса мы вернемся позже (см. раздел 4.4.1.1).