Продолжение серии материалов . Настало время рассказать об особенностях вооружения,комплекса доспехов и собственно военной тактики скифов.

Оружие, доспех и военная тактика скифов .

Есть много материальных свидетельств скифской культуры и эпохи: предметы быта, монеты, украшения… Об этих археологических находках написано много книг и опубликовано множество фотографий, многие предметы узнаваемы и стали своего рода визитной карточкой скифов. Об этом можно рассказать в другой раз и в другом месте. Я же хочу остановиться на том, что в большой степени повлияло на историю всего региона и мира в целом - военном ремесле скифов.

Как уже говорилось, все свободные люди в Скифии были воинами. Кого-то из них считали выдающимися, кого-то - нет. Но каждый мужчина и многие женщины с детства умели быстро скакать на лошади, метко стрелять из лука, так же метко кидать верёвочные петли - арканы… От этого зависело выживание человека в степи. Поскольку если в лесу человек может прожить «собирательством» (плоды-ягоды-орехи-корешки-…), то в степи человек, оставшийся один и лишившийся всего, прокормится только охотой. Потому многие навыки и умения, которые другие народы считали талантом, доблестным искусством и уделом избранных героев, были естественны и обыдены для каждого скифа. Но только этого всё равно явно мало для непобедимости, для того, чтобы заставить трепетать врага.

Ведение войны в те времена сильно отличалось от привычных нам современных методов. Одним из основных отличий было полное отсутствие кавалерии. Нет, лошади на войне в древности использовались и весьма широко: чем заменить столь быстрое животное? Повозки, обозы, даже «танки» того времени - боевые колесницы - везде лошадь была незаменима. Но не было кавалерии - войск, сражающихся в конном строю. Были просто вооружённые всадники. У тех же древних греков существовали конные отряды: небольшие формирования в несколько десятков конных воинов стремительно обходили противника с фланга… после чего спешивались, оставляли одного-двух человек стеречь лошадей, а сами «расчехляли» щиты и копья, строились в маленькую фалангу и шли в наступление.
Отсутствие конницы объяснялось просто: всадники ездили тогда на этаких «попонах»: на спину лошади просто стелилось покрывало, на котором сидел всадник, обхватив бока лошади ногами. Ведение боя, нанесение ударов в бою сопровождается изменением положения центра тяжести. Иначе говоря, у такого бойца больше шансов свалится с лошади вместе с попоной (или без неё), чем поразить противника. К тому же этому надо долго обучаться, подготовка такого воина многократно, дороже чем пехотинца, а толку от этих немногочисленных воинов в рукопашной свалке много меньше. Потому лошади в бою были уделом знати и полководцев - тех, кому важнее была скорость, а не непосредственное участие в схватке.

С приходом скифов всё изменилось. Древний мир содрогнулся увидев конное войско. Именно появление скифов и их азиатские походы послужили почвой для многочисленных мифов о кентаврах: свирепых вонах полу-лошадях - полу-людях. Скифы атаковали в конном строю и чувствовали себя при этом настолько уверенно, что создавалось впечатление, будто человек и лошадь просто одно целое. Скифы принесли в древний мир седло. Плотно закреплённое на спине лошади с помощью «подпруги», оно позволяло всаднику не бояться «соскальзывания». Кроме того у седла спереди и сзади были специальные вертикальные жёсткие выступы (луки). На них всадник мог опереться, или держась за них отклонится в сторону… По сути скифское новшество обеспечило будущее искусству джигитовки.
Но не только седло обеспечивало скифам преимущество. Скифские воины с детства учились верховой езде и могли управлять лошадью одними ногами, освобождая руки для боя! Искусный азиатский всадник мог удержаться на спине лошади и наносить удары правой рукой, но не держаться за уздечку - такое ему и в страшном сне привидится не могло.
Для скифов же это было совершенно обычным делом, потому скифы обладали тем, чего не было ни у кого более - стреляющей кавалерией. Скифы устрашили древний мир не только «кентаврами», но и «стреляющими из лука кентаврами»…

Ранее, где-то в III тысячелетии до нашей эры, у степных народов бронзового века появляется новое оружие — боевые колесницы. О, это была грозная сила! Глиняные таблички Месопотамии и надписи, выбитые на стенах египетских пирамид, свидетельствуют: колесница стала подлинной революцией в военном деле. Запряжённые, как правило, парным количеством лошадей деревянные повозки, на которых находился возничий, иногда еще один-два воина с луками и дротиками, врываясь в ряды вражеской армии, сеяли панику и смерть. Врагов сметали ударной силой несущейся колесницы, кони затаптывали поверженных воинов копытами, с высоты повозки солдаты поражали противника стрелами и короткими метательными копьями.
Изобретение этого принципиально нового способа ведения войны многие историки приписывают индоевропейцам — предкам большинства нынешних народов Европы. Именно с помощью боевых колесниц «белые» дикари стремительно распространились по всему миру: захватили Индию и Иран, создали на территории современной Турции державу хеттов, а на землях Греции первые эллинские города-государства, впоследствии разрушившие Трою.
Появление в Причерноморье скифов показало, что время колесниц навсегда ушло (они ещё будут применяться - преимущественно в Азии и Египте, но в основном против пехоты и в основном как вспомогательные подразделения). Колесницы были неповоротливы и тихоходны в сравнении с лёгкой стреляющей конницей.

По свидетельству Геродота, скифы натягивали тетиву лука не к груди, как все прочие народы, а к противоположному плечу. Таким образом обеспечивалось максимальное натяжение тетивы, и стрела летела с убойной силой на немыслимое для тех времен расстояние — двести-триста метров. Причем стреляли конные лучники одинаково хорошо как с левого, так и с правого плеча, а это значит, что в сражении они практически не имели зон, закрытых для обстрела. Добавим к этому поразивший воображение современников «скифский выстрел» - стрельба из лука назад, обернувшись в седле.
Подобному способу ведения боя не было противодействия. Скифы, о которых Геродот сообщает, что все они «конные лучники» (по-гречески — «гиппотоксоты») и «воюют верхом», сходились с противником на расстояние выстрела из лука и осыпали врага тучей стрел. Затем, когда тот пытался сблизиться, поворачивали вспять и удалялись, не переставая при этом стрелять. Если противник в панике убегал - легкая скифская конница легко догоняла его. Таким способом они могли уничтожить любую армию, не вступая с ней в ближний бой, обстреливая противника и держась на безопасной для себя дистанции.

В вооружение скифского воина входил лук, короткий меч - акинак, небольшой топор секач, штурмовые копья длинной до 2,5 метров, более короткие копья длинной до 1,5 метров. Акинак и копья длинной до 1,5 метров использовались в пешем строю: скифы спешивались, чтобы добить опрокинутого, сметённого противника и собрать головы-скальпы. Штурмовые копья длинной до 2,5 метров и топоры использовались для конного ближнего боя, что происходило чрезвычайно редко.
«Скифский лук» был основой боевой мощи «северных варваров». Нет-нет, всё верно: скифский лук (или иначе - лук скифского типа) разительно отличался от всех прочих.

Аммиан Марцеллин, римский историк, весьма опытный воин, сравнивал вид скифского лука с очертаниями северного побережья Черного моря, где в роли центральной планки выступает Крымский полуостров. Или с двумя узкими полумесяцами, соединенными меж собой ровным отрезком, удобным для захвата кистью стрелка. Он писал: «В то время как луки всех народов сгибаются из гнущихся древков, луки скифские, ...выгнутые с обеих сторон широкими и глубокими внутрь рогами, имеют вид луны во время ущерба, а середину их разделяет прямой и круглый брусок»
Такой лук длиной всего 70—80 сантиметров мог посылать стрелы на расстояние почти в полкилометра. В греческой колонии Ольвии, на берегах Днепра, археологи обнаружили каменную стелу, увековечившую рекордный выстрел некого Анаксагора. Стрела, пущенная из скифского лука, пролетела 520 метров. Интересно, что до появления в этих краях всадников-стрелков рекорд подобного рода принадлежал царю Урарту Аргишти, выстрелившему на 476 метров. Хотя его лук был намного массивнее и в несколько раз длиннее.

По всем свидетельствам, скифский лук был небольшим, но очень дальнобойным. Достигалось это за счёт конструктивных решений. Древко лука не было цельно деревянным - скифский лук был «сложным». Таким термином обозначают луки, изготовленные из двух-трёх разных материалов. В изготовлении скифского лука использовались дерево, кость, роговые пластины, кожа. Все компоненты подвергались обработке и пропитке, придававшей нужные свойства материалам. Древко лука было слоистым (несколько слоёв на поперечном срезе), а так же сегментным (несколько сегментов, последовательно соединённых друг с другом). Слои и сегменты между собой склеивались особым «рыбным» клеем и обёртывались кожей.
Кроме того, скифский лук был составным: как сказано выше, лук состоял из двух гнущихся плечей и не гнущегося бруска-рукояти посередине. Такая конструкция позволяла получить большую силу натяжения при меньших линейных размерах лука.
Ещё одна особенность скифских луков - ушко, на которое крепилась тетива. Концы плечей лука были спиралевидными, при натягивании стрелы эти «спирали» распрямлялись, что обеспечивало дополнительную энергию выстрела без увеличения линейных размеров самого лука. В итоге получается сравнительно небольшой и очень дальнобойный лук.

Скифский лук и был таким. Средние размеры его в состоянии с натянутой тетивой составляют 55-60 см (а при вытягивании стрелы такой лук складывался практически пополам, образуя этакий ромб). Идеальное оружие для кавалериста. Кроме того, скифский лук мог постоянно находится в боевом состоянии (с натянутой тетивой), в то время как для других луков это смерти подобно: постепенно теряются гибкие свойства древка лука, а это значит, что стрелок вынужден каждый раз натягивать тетиву перед боем и снимать - после.
Всегда готовый к использованию в бою лук нуждается в удобной «кобуре». И подобная «кобура» у скифов имелась: неотъемлемым атрибутом стреляющего всадника являлся горит — уникальное, присущее только Скифии приспособление. Это был изготовленный из кожи или бересты, но непременно с твердой деревянной вставкой внутри (для жёсткости формы) футляр из двух отделений: для лука и стрел. Его носили на поясе слева, причем лук помещался ближе к телу воина, а стрелы, их входило до 150 штук, размещались во внешнем отделении. По своим размерам горит соответствовал скифскому луку в боевом состоянии то есть был длинной около 60 см.
Скифские гориты подчас представляли собой настоящие произведения искусства. Их покрывали затейливыми кожаными тиснениями, золотыми или бронзовыми накладками. Внимание к такой детали, как футляр для лука, могущей кому-то показаться ничтожной, далеко не случайно. Твердый горит позволял воину почти мгновенно выхватывать лук и уже через секунду выпускать первую стрелу. В горите хранилась, так сказать, «первая обойма», остальные стрелы хранились связанными в пучки.

Акинак (так же как и скифский лук с горитом) является необычным оружием. С акинаком происходит некоторая путаница: то историки его называют мечом, то кинжалом. Всё-таки это меч, хоть и короткий (зачем всаднику полуторометровая дурында?), но имеющий свойства кинжала. Как это понять?
Вспомните и мысленно представьте классический меч, а вернее его клинок. Если опустить детали, то форма клинка классического меча состоит из двух геометрических фигур: длинного узкого прямоугольника и присоединённого к нему на конце равностороннего треугольника. Скифский же акинак имел формой лезвия чрезвычайно вытянутый треугольник, что характерно для кинжалов: лезвие с широким основанием у рукояти, постепенно сужающееся по всей длине от рукояти к кончику меча. Если классический меч более предназначен для рубящих ударов, то акинак - более для секущих. Добавьте к этому неширокую но массивную гарду (по форме напоминает сердечко) и вы получите секущий клинок с легким лезвием, сбалансированный для фехтования (чего о классическом мече никак не скажешь). Другими словами, акинак - это предок и прообраз сабли.

Акинак и горит с луком являлись обязательным оружием каждого скифа (в отличие от прочих видов вооружения скифа) и носились на поясе, с которым скиф некогда не расставался. Именно на поясе кроме оружия (горит, акинак, боевая секира) скиф носил самые необходимые вещи: точильный камень, чашу, гребень.
Сам пояс, первоначально очень широкий с поперечными бронзовыми, железными или золотыми накладками, кроме прочего играл роль дополнительного доспеха, защищая живот и спину всадника. В этом месте панцирь не обшивали пластинами. Помимо функций дополнительного доспеха и древней портупеи, этот атрибут кочевника служил своего рода разновидностью погон, поскольку свидетельствовал о знатности и заслугах воина. Чем старше и прославленней был всадник, тем роскошней и богаче делался его неразлучный помощник и защитник.

Стоит теперь рассказать и о скифском доспехе.
Скифский доспех был пластинчатым: на кожаную или войлочную основу нашивались ряды пластинок таким образом, чтобы верхний ряд несколько перекрывал нижний. Получался некий аналог «рыбьей чешуи».
Доспех состоял из панциря (закрывавшего верхнюю часть туловища), пояса (поверх панциря), и нижней части доспеха - этаких «полуштанов»: передняя половина штанов, закрывающая ноги спереди завязывающаяся в нескольких местах сзади вокруг ноги. Правда «полуштаны» могли либо вообще отсутствовать, либо (чаще всего) являться продолжением передней части панциря. Доспех обшивался пластинами: либо пластинами из толстой, грубой кожи, либо медными или бронзовыми.
Щиты скифов так же были пластинчатыми (на кожано-войлочную основу нашивались медные пластины). Они имели форму боба или прямоугольника, крепились на спину и будучи гибкими обхватывали всадника сзади и с боков, предоставляя дополнительную защиту.
Единственным предметом, не являвшимся скифским «ноу хау» был шлем. Для быстрых конных лучников защита от ударов сверху не была актуальной. Скифы использовали для защиты головы специальную войлочную или кожаную шапку — башлык. По виду она напоминает буденовку с округлым верхом, несколько выступающим вперед. Башлык для усиления защитных свойств также мог обшиваться небольшими пластинами (чаще кожаными). Также скифы с большой охотой использовали трофейные и покупные шлемы греческой работы — коринфские, аттические, южно-греческие — цельнокованые, легкие, сделанные из блестящей полированной бронзы.
Доспехи защищали также и скифских верных коней. Головы лошадей украшали бронзовые литые или кованые налобные пластины, груди — кожаные нагрудники с набором металлических бляшек.
Непревзойденные воины, скифы до мелочей продумали снаряжение всадника, все работало на его защиту и одновременно не должно было перегружать коня или стеснять движений воина, руки которого всегда оставались свободными для стрельбы из лука. Как пишет украинский исследователь Евгений Черненко: «Скифское вооружение по праву считалось одним из наиболее совершенных для своего времени. Скифами был создан комплекс вооружения, не претерпевший сколько-нибудь серьезных изменений и дополнений вплоть до изобретения огнестрельного оружия... »

Обладая таким продвинутым вооружением и доспехом, скифы вызывали не только страх, но и зависть. Их « » стали поводом для множества последующих военных реформ в этом регионе.
Например, встречаются изображения лошади, несущей на спине двух всадников: первый управляет скакуном, второй стреляет из лука. Понятно, что такая карикатурная «стреляющая кавалерия» не могла угнаться за скифами, хоть и пыталась.
Акинак, как уже говорилось, стал тем оружием (способным наносить секущие удары), которое позднее в процессе видоизменения превратилось в саблю.
Или вот пример: были попытки ввести в обмундирование аналог скифского горита, но то ли лук в маленький чехол не вмещался, то ли носить было не удобно, но азиаты ограничились прямоугольным колчаном, который так же не был особо популярен и заметного следа не оставил.
Естественно, были попытки скопировать знаменитый скифский лук. Более всего преуспели в этом персы, не достигшие однако желаемого результата. Впоследствии персы славились как искусные стрелки из лука, ставившие рекорды дальности выстрела (даже турецкие послы удивляли англичан дальностью стрельбы из лука…). Но загвоздка заключалась в том, что персам не были известны секреты скифских лучных мастеров. Персы ориентировались на внешний вид и когда создали лук соответствовавший (по их мнению и по внешнему виду) скифскому луку, то оказалось что это слабое и не особо дальнобойное оружие, неспособное демонстрировать те ошеломляющие результаты, которые показывали скифы. Персы решили эту проблему на свой лад - увеличив луки и тем повысив их силу. Фактически персы-турки упростили скифский лук. Да, персидские и турецкие рекордсмены посылали стрелы более чем на полкилометра, но делали они это при помощи луков более чем в два раза превосходивших скифские по размеру. О ношении подобных «инженерных сооружений» на поясе и речи идти не могло

Особой вехой в истории развития военного дела, несомненно, является эпоха скифов. Внеся огромный вклад и в оружейные, и в культурные традиции, скифы в VII-IV вв. до н.э. стали символом непобедимых воинов. Вообще оружие и скифская цивилизация неразделимы, как неразделимы эллинская цивилизация и искусство, римская - и военная наука, египетская - и тайные древние знания. Скифы появились в Северном Причерноморье в VIII-VII вв. до н.э.

Из прежних мест обитания их вытеснили племена массагетов. Если вспомнить легенды, описывающие местное происхождение скифов, то мы найдем описание предметов, упавших на землю скифов, ставших как бы символами цивилизации. Это либо плуг, ярмо, чаша и секира, либо лук, пояс и чаша.

В любом случае, одним из предметов является оружие, которое делали в основном сами скифские оружейники.

Изготовление совершенного оружия получило в великой Скифии большое развитие. Значительная часть металла, производимого в Северном Причерноморье, шла на изготовление оружия и конской сбруи. Это касается не только железа и бронзы, но и золота.

Скифское оружие

Превосходное скифское оружие оказало огромное влияние на развитие вооружения соседних народов. Греки, проживавшие в колониях на берегах Черного моря, полностью восприняли весь набор скифского оружия, отказавшись от многих видов своего. Оно проникло далеко на север, вплоть до Полярного круга, получило распространение у многих народов Евразии, зачастую удаленных от Скифии на тысячи километров.

В армии скифов

В армии скифов существовало три рода войск: тяжелая и легкая конница, пехота. Каждый скиф являлся воином, его принадлежность к тому или иному роду войск определялась его имущественным положением. Тяжеловооруженный всадник имел доспехи (панцирь, панцирные штаны, шлем), вооружался копьем, щитом, луком и мечом. Восстановить этот комплект и его внешний вид нам позволяют погребения. Так, в кургане Старшая могила (VI-V вв. до н.э.) найден большой железный меч, остатки двух деревянных колчанов (один снабжен бронзовой застежкой) с костяными, бронзовыми и железными наконечниками стрел, остатки лука, четыре наконечника железных копий, два железных топора, чешуйчатый панцирь, бронзовые пластины от пояса.

В могилах аристократии из Киевско-Черкасской группы памятников найдены великолепно выполненные комплекты наступательного и оборонительного вооружения, датируемого VII-VI вв. до н.э. К примеру, в центральной гробнице найдены два наконечника копий, боевая секира, 279 наконечников стрел в двух саадаках, шесть боевых ножей, обломки панциря и снаряжения для боевого коня. Основу войска составляла тяжеловооруженная скифская конница. Менее состоятельные воины образовывали легкую конницу. Они не имели тяжелых доспехов, вооружались луками, дротиками, акинаками, копьями. Вооружение пехоты, очевидно, было весьма разнообразным, без характерного комплекта.

Сражались пехотинцы буквально тем, что под руку попадется. Доспехами им служила кожаная и войлочная одежда. Остроконечная скифская шапка, выполненная из шкуры или войлока, выполняла роль шлема. Даже в погребениях рядовых членов общин, образующих пехоту, не было оружия.

Лук скифов

Когда речь заходит о вооружении скифов, первым вспоминается лук. Они изготовлялись из дерева, об их форме и размерах мы можем судить в основном по изображениям воинов на различных предметах, чашах, гребнях и т.д. Скифы пользовались небольшим, сложным, сильно изогнутым асимметричным луком, состоящим из нескольких деревянных частей с использованием деталей из коры, рога, кости и сухожилий. Лук мог иметь вид буквы «сигма», с асимметричными плечами, перехватом в средней части, загнутыми наружу концами, с круглым в сечении древком. Для соединения частей использовали кору, клей, сырые сухожилия, которые при высыхании образовывали упругую однородную массу. Тетиву делали из конского волоса или жил. Длина натянутого лука составляла около 60-70 см. Известны луки длиной до 100 см, что подтверждают находки стрел с длиной древка 70 см и более. Концы лука украшали резными костяными навершиями в виде головы орла или грифона.

Иногда древко покрывали костяными или роговыми пластинами, простыми или украшенными геометрическими фигурами или изображениями. По виду наконечника выделяют несколько разновидностей стрел, из которых самые распространенные- плоские с шипом у основания, трехгранные и пулевидные. Трехгранные наконечники наносили тяжелые рваные раны, а шипастые оставались в тканях, и их приходилось вырезать, т.к. неудаленный из раны наконечник начинал окисляться, и окись меди, образующаяся при этом, вызывала смерть. Ранние типы скифских наконечников (плоские, двухлопастные) изготовлялись из меди, основная масса всех остальных типов - из бронзы. Длина наконечников стрел составляла 2,6-3,4 см, ширина у основания - 1,0-1,5 см. Длина скифских стрел колебалась от 42 см до 85см.

Скифы применяли и копья, наконечники которых изготовляли из металла. Они снабжались длинными коническими втулками, иногда со щелью с одной стороны или муфтами по краю. Боевые части были: - вытянутыми листовидными; - треугольными; - листовидными с узкими и высокими ребрами, не переходящими на втулку; - широкими вытянутыми листовидными, со слабо выраженной нервюрой. Общая длина наконечников - около 31-40 см, при длине пера 18-27 см, ширина пера в нижней части - около 9 см, диаметр втулки: внешний - 4 см, внутренний - 2,6 см.

Обычно древко копья снабжалось цилиндрическими железными подтоками, длиной 6,2-8 см, диаметром 1,4-2 см. Иногда скифы использовали длинные узкие тонкие втульчатые наконечники с мелкими отворотами. Еще реже применялись дротики. Наконечники их изготовляли из железа. Они имели уплощенную треугольную головку с отходящими в стороны жальцами (невозвратными шипами). Втулка - коническая с муфтой по краю. Общая длина наконечника - 33 см, длина головки - 5 см, диаметр втулки - 2 см.

Скифский нож

Весьма популярным оружием и инструментом у скифов был нож. Скифский нож имел, как правило, прямой клинок, треугольный в сечении, со скосом обуха, иногда его снабжали так называемым «горбатым» обухом. Клинок делали из железа. Рукояти обычно костяные, восьмигранные в сечении, к клинку щечки рукояти крепились 2-4 заклепками или гвоздиками. Общая длина ножа - около 11 см.

Кинжалы скифы тоже использовали редко.

Ножны кинжалов изготовлялись из дерева, имели широкий округлый край, украшались ромбовидными значками с гнездами посередине и вставками в них. Внутренняя сторона ножен обычно была залощенная. Окрашивали ножны в красный цвет.

Знаком власти у скифов служили секиры

Богато украшенные золотом, рельефами и реалистическими фигурами (обух мог иметь вид головы хищника), секиры были скорее декоративным оружием, чем боевым. Не обошли скифы вниманием и клевец - разновидность топора или боевого молота с боевой частью в виде массивного, довольно длинного, загнутого пробойника.

Гибкое оружие также не было забыто скифами. Символом власти над рабами у них считались нагайка или плетка, носимые слева на поясе. Однако нагайка являлась более атрибутом, нежели оружием. На многих каменных изваяниях скифов, так называемых «каменных бабах», среди прочей экипировки воина (акинак, доспехи, кинжал и т.д.) имеются и изображения нагаек.

Скифская женщина.

Реконструкция Торопа С.О. по материалам раскопок

в скифском кургане в окресностях г. Никополя

Скифские воительницы

Упражнения с оружием

Описывая быт и обычаи скифов, античные авторы не раз упоминают о бесправии и замкнутом образе жизни скифских женщин. Из их произведений мы узнаем, что вся жизнь скифянок была посвящена домашним занятиям и обслуживанию семьи, в которой они занимали подчиненное положение. У скифов (особенно знатных) существовало многоженство. Более привилегированное положение занимала старшая жена. В самом униженном положении находились наложницы. Погребение скифского воина обычно сопровождалось жертвоприношением младшей жены или наложницы. Подчиненное, более низкое положение скифянок прослеживалось даже в погребальных обрядах. Рядовых женщин и наложниц хоронили в простых грунтовых могильниках без курганных насыпей.

Скифская воительница.

Реконструкция Торопа С.О. по находкам в окрестностях с. Капуловки и г. Орджоникидзе.

Никопольский район

Не исключено, что во время посвященных богу войны празднеств, скифские девушки и молодые женщины, разделившись на две части, устраивали «потешные бои», сражаясь бутафорскими копьями и осыпая «условного противника» градом деревянных стрел. Вполне возможно, что подобные «потешные сражения» могли проводить и скифские юноши. По всей видимости, отголоски именно этих давних обрядов сохранялись во многих местах бывшего Советского Союза вплоть до 30-х годов ХХ века. По большим праздникам, чаще всего на Крещение, мужики из соседних сел или разных районов города нередко устраивали кулачные бои, сходясь «стенка на стенку». Дрались, правда, до первой крови, после чего обычно расходились по домам…

Женщины-воины

Но были ли упражнения лишь „баловством да потешными забавами”, или некоторые скифянки, совершенствуя свое умение владением оружием, всегда были готовы выступить на войну вместе с воинами-мужчинами? Изучение останков погребенных скифских женщин свидетельствует о том, что многие прижизненные повреждения и увечья были нанесены им вовсе не в ходе семейных разборок, и, скорее всего являются боевыми ранениями. Проанализировав состав оружия из скифских женских захоронений на территории Никопольщины, можно придти к выводу, что воительницы отдавали предпочтение луку со стрелами, копью и дротику. Отсутствие в подобных погребениях останков мечей, боевых топоров и прочего оружия ближнего боя наводит на мысль о том, что скифские воительницы подобным вооружением не пользовались. Возможно, потому, что, в скифской среде оно все же считалось «исконно мужским».

Места находок на территории Никопольского района скифских женских погребений с оружием

Кинжалы служили не только для самозащиты – зачастую они использовались и в ритуальных целях. Возможно также, что во время походов некоторые женщины-воины исполняли ещё и функцию жриц. Найденные в погребениях скифских воительниц ядра от пращи свидетельствуют о том, что это метательное оружие им было хорошо известно. По находке в кургане № 13 (группа Богдановской обогатительной фабрики, недалеко от г. Орджоникидзе, Никопольский район) можно предположить, что головные уборы женщин-воинов были невысокими и по своей форме напоминали древнерусскую кику XI-XIII вв. или головной убор богини Табити на известных изображениях. Они имели кожаную основу, которая закреплялась на деревянном обруче, сделанном из сплошной дощечки шириной 5-6 см и толщиной около 1 см.

Скифская воительница.

Возможно, головные уборы знатных скифянок обшивались защитными металлическими пластинами. Для подвешивания оружия служил широкий кожаный пояс. Единственным защитным вооружением женщин-вионов, похоже, являлись щиты (судя по всему, почти квадратной формы) – деревянные и обшитые кожей. Нанесенные на них в определенной последовательности полоски (обычно красные и зеленые) имели магическое значение.

Существовали ли у скифов и родственных им народов отдельные женские воинские подразделения? В трудах античных авторов содержится описание войны, которую вел знаменитый персидский царь Кир Великий с саками царя Амфора (Омарга), взяв последнего в плен. Тогда жена Аморга Спаретра собрала армию «в 300 тысяч мужчин и 200 тысяч женщин», разбила персов и освободила мужа. Даже если учесть, что древние авторы существенно завысили численность армии Спаретры, доля в ней женщин, как и их вклад в общую победу, выглядят довольно значительными. Вооруженные копьями женщины составляли основу армии царицы Тиргитао, поднявшей мятеж против своего мужа Гекатея – марионетки боспорского царя Сатира І (393-389 гг. до н.э.).

Как известно, основу скифского войска составляла царская дружина, набранная из лучших воинов, вне зависимости от их родового происхождения. Скифские женские отряды входили в состав широкого народного ополчения, созывавшегося на случай войны. Вероятнее всего, во время боя они выполняли вспомогательные функции и, осыпав противника градом стрел и каменных ядер, поспешно отступали, уступив место мужчинам, готовым сразиться с врагами в открытом бою, так сказать, лицом к лицу. Подобные подразделения могли также использоваться для прикрытия тыла и охраны путей возможного отступления.

Скифская воительница.

Реконструкция Торопа С.О. по находкам в курганах в окрестностях с. Капуловки и г. Орджоникидзе. Никопольский район

Странствующие греческие купцы и путешественники могли не раз повстречать в Северном Причерноморье и на Кубани воинские женские подразделения скифов (или родственных им племен). Так множились рассказы об амазонках, с давних времен распространенные в античном мире. Автор «Истории Александра Македонского», римский писатель Курций Руф, живший четыре века спустя, повествует о встрече великого полководца с царицей амазонок Фалестрис, якобы имевшей место в 330 г. до н.э. на южном берегу Каспийского моря. Эта дама явилась в лагерь Александра, желая зачать от героя дочь, ибо той надлежало родиться лучших царских кровей. Две недели лучшие македонские воины и амазонки, как повествует Курций Руф, предавались пьянству и любви. Великий полководец, естественно, не смог отказать прекрасной Фалестрис, после чего она отправилась в свое царство на берега Черного моря, а Александр – в Парфию.Арриан (90/95-175 гг. до н.э.), более известный биограф македонского царя, так оценивает сказание о встрече Александра с амазонками: «Обо всем этом нет ни слова… ни у одного писателя, рассказу которого о таком исключительном событии можно было бы поверить».

И все же скифские воительницы могли повстречаться с македонскими воинами. Правда, не в описанной Курцием Руфом обстановке, а на поле боя. Не исключено, что они приняли участие в разгроме 30-тысячной армии македонского наместника во Фракии Зопириона, вторгшегося на территорию Скифии в 331 г. до н.э.

Эпоха Скифов История развития военного дела

Особой вехой в истории развития военного дела, несомненно, является эпоха скифов. Внеся огромный вклад и в оружейные, и в культурные традиции, скифы в VII-IV вв. до н.э. стали символом непобедимых воинов. Вообще оружие и скифская цивилизация неразделимы, как неразделимы эллинская цивилизация и искусство, римская - и военная наука, египетская - и тайные древние знания. Скифы появились в Северном Причерноморье в VIII-VII вв. до н.э.

Из прежних мест обитания их вытеснили племена массагетов. Если вспомнить легенды, описывающие местное происхождение скифов, то мы найдем описание предметов, упавших на землю скифов, ставших как бы символами цивилизации. Это либо плуг, ярмо, чаша и секира, либо лук, пояс и чаша.

В любом случае, одним из предметов является оружие, которое делали в основном сами скифские оружейники.

Изготовление совершенного оружия получило в великой Скифии большое развитие. Значительная часть металла, производимого в Северном Причерноморье, шла на изготовление оружия и конской сбруи. Это касается не только железа и бронзы, но и золота.

Скифские наконечники стрел

Скифское оружие

Превосходное скифское оружие оказало огромное влияние на развитие вооружения соседних народов. Греки, проживавшие в колониях на берегах Черного моря, полностью восприняли весь набор скифского оружия, отказавшись от многих видов своего. Оно проникло далеко на север, вплоть до Полярного круга, получило распространение у многих народов Евразии, зачастую удаленных от Скифии на тысячи километров.

В армии скифов

В армии скифов существовало три рода войск: тяжелая и легкая конница, пехота. Каждый скиф являлся воином, его принадлежность к тому или иному роду войск определялась его имущественным положением. Тяжеловооруженный всадник имел доспехи (панцирь, панцирные штаны, шлем), вооружался копьем, щитом, луком и мечом. Восстановить этот комплект и его внешний вид нам позволяют погребения. Так, в кургане Старшая могила (VI-V вв. до н.э.) найден большой железный меч, остатки двух деревянных колчанов (один снабжен бронзовой застежкой) с костяными, бронзовыми и железными наконечниками стрел, остатки лука, четыре наконечника железных копий, два железных топора, чешуйчатый панцирь, бронзовые пластины от пояса.

В могилах аристократии из Киевско-Черкасской группы памятников найдены великолепно выполненные комплекты наступательного и оборонительного вооружения, датируемого VII-VI вв. до н.э. К примеру, в центральной гробнице найдены два наконечника копий, боевая секира, 279 наконечников стрел в двух саадаках, шесть боевых ножей, обломки панциря и снаряжения для боевого коня. Основу войска составляла тяжеловооруженная скифская конница. Менее состоятельные воины образовывали легкую конницу. Они не имели тяжелых доспехов, вооружались луками, дротиками, акинаками, копьями. Вооружение пехоты, очевидно, было весьма разнообразным, без характерного комплекта.

Сражались пехотинцы буквально тем, что под руку попадется. Доспехами им служила кожаная и войлочная одежда. Остроконечная скифская шапка, выполненная из шкуры или войлока, выполняла роль шлема. Даже в погребениях рядовых членов общин, образующих пехоту, не было оружия.

Лук скифов

Лук скифов

Когда речь заходит о вооружении скифов, первым вспоминается лук. Они изготовлялись из дерева, об их форме и размерах мы можем судить в основном по изображениям воинов на различных предметах, чашах, гребнях и т.д. Скифы пользовались небольшим, сложным, сильно изогнутым асимметричным луком, состоящим из нескольких деревянных частей с использованием деталей из коры, рога, кости и сухожилий. Лук мог иметь вид буквы «сигма», с асимметричными плечами, перехватом в средней части, загнутыми наружу концами, с круглым в сечении древком. Для соединения частей использовали кору, клей, сырые сухожилия, которые при высыхании образовывали упругую однородную массу. Тетиву делали из конского волоса или жил. Длина натянутого лука составляла около 60-70 см. Известны луки длиной до 100 см, что подтверждают находки стрел с длиной древка 70 см и более. Концы лука украшали резными костяными навершиями в виде головы орла или грифона.

Иногда древко покрывали костяными или роговыми пластинами, простыми или украшенными геометрическими фигурами или изображениями. По виду наконечника выделяют несколько разновидностей стрел, из которых самые распространенные- плоские с шипом у основания, трехгранные и пулевидные. Трехгранные наконечники наносили тяжелые рваные раны, а шипастые оставались в тканях, и их приходилось вырезать, т.к. неудаленный из раны наконечник начинал окисляться, и окись меди, образующаяся при этом, вызывала смерть. Ранние типы скифских наконечников (плоские, двухлопастные) изготовлялись из меди, основная масса всех остальных типов - из бронзы. Длина наконечников стрел составляла 2,6-3,4 см, ширина у основания - 1,0-1,5 см. Длина скифских стрел колебалась от 42 см до 85см.

Скифы применяли и копья, наконечники которых изготовляли из металла. Они снабжались длинными коническими втулками, иногда со щелью с одной стороны или муфтами по краю. Боевые части были: - вытянутыми листовидными; - треугольными; - листовидными с узкими и высокими ребрами, не переходящими на втулку; - широкими вытянутыми листовидными, со слабо выраженной нервюрой. Общая длина наконечников - около 31-40 см, при длине пера 18-27 см, ширина пера в нижней части - около 9 см, диаметр втулки: внешний - 4 см, внутренний - 2,6 см.

Обычно древко копья снабжалось цилиндрическими железными подтоками, длиной 6,2-8 см, диаметром 1,4-2 см. Иногда скифы использовали длинные узкие тонкие втульчатые наконечники с мелкими отворотами. Еще реже применялись дротики. Наконечники их изготовляли из железа. Они имели уплощенную треугольную головку с отходящими в стороны жальцами (невозвратными шипами). Втулка - коническая с муфтой по краю. Общая длина наконечника - 33 см, длина головки - 5 см, диаметр втулки - 2 см.

Скифский нож

Весьма популярным оружием и инструментом у скифов был нож. Скифский нож имел, как правило, прямой клинок, треугольный в сечении, со скосом обуха, иногда его снабжали так называемым «горбатым» обухом. Клинок делали из железа. Рукояти обычно костяные, восьмигранные в сечении, к клинку щечки рукояти крепились 2-4 заклепками или гвоздиками. Общая длина ножа - около 11 см.

Кинжалы скифы тоже использовали редко.

Ножны кинжалов изготовлялись из дерева, имели широкий округлый край, украшались ромбовидными значками с гнездами посередине и вставками в них. Внутренняя сторона ножен обычно была залощенная. Окрашивали ножны в красный цвет.

Знаком власти у скифов служили секиры

Богато украшенные золотом, рельефами и реалистическими фигурами (обух мог иметь вид головы хищника), секиры были скорее декоративным оружием, чем боевым. Не обошли скифы вниманием и клевец - разновидность топора или боевого молота с боевой частью в виде массивного, довольно длинного, загнутого пробойника.

Гибкое оружие также не было забыто скифами. Символом власти над рабами у них считались нагайка или плетка, носимые слева на поясе. Однако нагайка являлась более атрибутом, нежели оружием. На многих каменных изваяниях скифов, так называемых «каменных бабах», среди прочей экипировки воина (акинак, доспехи, кинжал и т.д.) имеются и изображения нагаек.

История доспехов скифов

Из истории доспехов скифов. Большое внимание скифы уделяли защитной экипировке. Она обычно была принадлежностью и простого воина, и вождя. Для защиты головы скифы использовали бронзовые полусферические шлемы с вырезом для лица.

Эта деталь вооружения известна cVI-V вв. до н.э. Позднее, примерно во ll-l вв. до н.э., шлемы изготовлялись из железа. Выделяют следующие типы скифских шлемов.

Изображения защитного вооружения на скифских стелах.
1 - собрание ХИАМ; 2 - собрание НКМ; 3 - собрание КИМ; 4 - курган у с. Демидов; 5 - курган у г. Черноморска.

изображения сохранилась лишь нижняя часть, на которой видны два ряда вертикальных складок, как и на панцире воина черноморской стелы.

Помимо кожаных, на Востоке широко применялись панцири, сделанные из льна. Плутарх отмечал, что Александр Македонский носил двойной льняной панцирь, взятый у персов

Возможно, такие панцири использовали и племена, населявшие в скифское время территорию Северного Причерноморья.

Для удобства одевания панцирь иногда делали из двух частей - нагрудной и наспинной. Они соединялись между собой на плечах и боках. В кургане № 1g у Аджигола эти две части лежали отдельно.Очевидно, из двух частей состоял и панцирь из кургана № 12 группы 22-й шахты у г. Орджоникидзе.

Большинство панцирей, вероятно, имело вид двубортной куртки. Верхняя пола заходила на нижнюю, закрывая ее и соединяясь с ней при помощи ремней на боку. Разрез в этом месте хорошо заметен на панцире конного воина солохского гребня, где параллельные ряды пластин прерваны вертикальным разрезом. Края его, вероятно, обшиты тесьмой, образующей валик. Подобным же образом в этом панцире обшиты и края оплечий.

В кургане № 2 у с. Кирово части набора рукава лежали на внутренней стороне пластин, защищавших спину (рис. 11, 4 ). Такое положение набора рукава можно объяснить только наличием вертикального разреза на боку. В местах соединений пол, вероятно, находились размещенные попарно металлические обоймы (одна из них сохранилась), сквозь которые проходили соединительные ремни (рис. 11, 2 ). На лицевой части пластин панциря из кургана № 491 у с. Макеевка сохранились остатки таких ремешков. Концы ремней оформлялись ворварками. Количество ворварок, найденных возле каждого панциря, обычно колеблется в пределах от двух до шести. Чаще всего оно четное.

Большинство ворварок сделано из бронзы. Бронзовые ворварки найдены вместе с панцирями в курганах № 2 (5), 31 и 38 группы Частых курганов, у с. Гусельщиково, № 9 (74) группы Солохи, № 490, 491 у с. Макеевка, у с. Кошарка, № 396 у с. Журовка, № 12 группы 22-й шахты.

Железные ворварки встречаются редко. Они известны в курганах № 2 у с. Кирово, у с. Кулешовка, № 400 у с. Журовка. Железная ворварка из кургана № 9 (8) группы Частых курганов покрыта чешуей, имитирующей панцирный набор.

Костяные ворварки обнаружены только с тремя панцирями - в кургане № 11(16) ус. Мастюгино, в раскопанном Е. Ф Покровской кургане у с. Макеевка и в кургане Джурч-Оба на Керченском полуострове.

В. Г. Петренко высказала интересное предположение о возможном использовании для соединения частей доспеха не только ремешков, но и своеобразных пряжек, иногда выполненных в зверином стиле.

Панцири, усиленные металлическими пластинами. Крупный знаток военного дела эпохи эллинизма Ксенофонт как одно из основных требований, предъявляемых к панцирю, назвал необходимость надежной защиты верхней части груди и, прежде всего, шеи. Для защиты этой наиболее уязвимой части корпуса воина верхняя часть кожаного панциря получила дополнительное усиление в виде нашитых одной или двух металлических пластин.

Панцирь представлял собой куртку без рукавов (а не нагрудник, как это писала Н. Н. Погребова), сделанную из толстой кожи (рис. 5, 8). В передней части он имел продольный разрез. На груди была нашита пара продолговатых железных позолоченных пластин. В центральной части каждой из них расположены два рельефных концентрических круга. По краю округлого выреза ворота была нашита состоявшая из двух половин узкая железная дуговидная пластинка, украшенная приклепанными к ней бронзовыми треугольными бляшками.

В литературе упоминается еще одна находка пластин, которые обычно связывают с панцирями. Это бронзовые пластины, ныне хранящиеся в Киевском историческом музее (КИМ). Они были найдены в кургане, раскопанном крестьянами. Г. Г. Павлуцкий посвятил им статью, где сделал попытку обосновать их назначение как панцирных пластин и датировал находку V в. до н. э Как панцирные пластины они изданы также в «Древностях Приднепровья». Однако более близкое знакомство с пластинами показывает, что они являются частями какого-то одного предмета и не имеют ничего общего ни с панцирем, ни со щитом всадника, ни с металлическими накладками на щиты «беотийского типа».

Кожаная основа панциря из Днепродзержинска (Каменского).
1 - окислы бронзы; 2 - окислы железа; 3 - кожаные полоски; 4 - бронза.

Части панциря из волковецкого кургана.

Пластины панцирного набора.
1 - Старое, курган № 3; 2 - Шульговка; 3 - Бурты, курган № 2; 4 - Куль-Оба; 5 - второй Семибратний курган; 6 - Турия, курган № 511; 7 - Акеевка, курган № 396; 8 - Жаботин, курган № 524; 9 - Каштановка; 10 - Медерово; 11 - Каменная могила; 12 - Ахтанизовский лиман; 13 - Дуровка, курган № 9; 14 - Крячковка; 15 - группа Солохи; 16 - Старшáя Могила; 17 - Илинцы, курган № 493; 18 - Лозовая, курган № 3; 19 - Волковцы, курган № 1

Пластины панцирного набора вырезались или вырубались из листа металла нужной толщины с помощью ножниц, зубила или штампа. Ножницами вырезались только бронзовые пластины. Иногда они вырезаны очень небрежно, даже без предварительной разметки. Среди десятков пластин наборов многих панцирей VI в. до н. э. часто нет двух более-менее одинаковых. На краях пластин заметны следы ножниц. Примером могут быть наборы панцирей из Старшόй Могилы (рис. 8, 16 ) и кургана № 524 у Жаботина (рис. 8, 8 ). Железные пластины, как правило, вырубали с помощью зубила. На внутренней стороне их видны характерные закраины.

Для облегчения набора пластин на основе важно было стандартизовать их по форме и размеру. Поэтому на многих бронзовых и почти всех костяных пластинах видны прочерченные острием линии их будущего контура.

В 1964 г. на полу дома № 14 в Пантикапее, а также в одной из хозяйственных ям И. Д. Марченко и И. Б. Зеест были найдены бронзовые панцирные пластинки и уплощенная свинцовая плитка размером 12*11*3 см. На поверхности последней сохранились отпечатки панцирных пластин. Поэтому плитка и была определена как своеобразная подушка, на которой вырубались части набора. Находки были отнесены авторами раскопок к концу VI в. до н. э

Благодаря любезности И. Д. Марченко, Б. А. Шрамко и автор этой работы имели возможность ознакомиться с указанными материалами. Кроме упомянутых находок представляет интерес найденная вместе с ними узкая бронзовая полоска, имеющая ширину, равную ширине панцирных пластин. Она использовалась как заготовка при изготовлении частей набора. Применение заготовок значительно облегчало производство чешуй - отпадала необходимость в обрезке или обрубке их с боков. Достаточно было только отрезать часть полоски, закруглить ее нижний край и пробить отверстия. Для последней операции и использовалась описанная выше свинцовая плитка.

Найденные вместе с другими материалами бракованные наконечники стрел датируют находку не VI, а V в. до н. э.

Отверстия на пластинах пробивались иногда после предварительной разметки, иногда без нее. Заранее были намечены места отверстий у описанной выше пластины из кургана у с. Ильинцы. На большинстве разных пластин одного и того же набора отверстия полностью совпадают. Без разметки пробиты отверстия на бронзовых частях набора панциря из Старшóй Могилы (рис. 8, 16). Отверстия пробивались круглым пробойником. Острые

Панцирный набор из кургана № 12 группы 22-й шахты у г. Орджоникидзе.

В состав набора одного панциря очень часто входили пластины разной величины. Это можно объяснить стремлением обеспечить максимальную подвижность частей доспеха на животе, пояснице, в плечевом и локтевом суставах. В панцире из кургана № 4 у станицы Елизаветинской верхняя часть была набрана из мелких чешуи, нижняя - из крупных.

Обычно пластины набора не орнаментированы. Лишь одна чешуйка из кургана № 524 у с. Жаботин имеет орнамент в виде дуги из рельефных точек, выбитых острием с обратной стороны изделия

Для крепления частей набора на кожаной основе, как правило, использовались тонкие кожаные ремешки или жилы.

Фрагменты панцирей.
1-4 - курган у с. Кирово; 5 - Дуровка, курган № 9; 6 - Журовка, курган № 398; 7 - Макеевка; 8 - Гойты; 9 - Семибратний курган; 10-11 - Волковцы.

Панцирь из кургана у с. Макеевка.
1 - монолит; 2 - реконструкция Н. Е. Бранденбурга.

Доспех с пластинчатым набором можно разделить на несколько видов: панцири-нагрудники, панцири с длинными рукавами, панцири с оплечьем. Последние в свою очередь имеют две разновидности - с рукавами и без них.

Нагрудники. Представление об этом виде наборных панцирей дает рисунок доспеха, найденного в кургане № 2 у с. Щучинка, раскопанном В. В. Хвойкой в 1901 г. Панцирь имел вид рубашки с едва намеченными рукавами и невысоким воротом (рис. 18, 2). Он был коротким и его удачно дополнял широкий защитный боевой пояс, набранный из железных пластин.В письме Н. Е. Бранденбургу, написанном в первой половине января 1902 г. (вскоре после раскопок кургана), В. В. Хвойка пишет, что панцирь «...так и лежал, как изображено на рисунке, - сзади не было ничего, и только передняя часть была, по-видимому, нашита на материю (курсив наш - Е. Ч .)».

Судя по рисункам, помещенным в альбомах В. В. Хвойки, и его отчетам о раскопках у с. Веремеевки, в курганах № 1 и 3 были обнаружены панцири, аналогичные щучинскому (рис. 19). Возможно, и у них металлическим набором была покрыта только грудь. В отчете о раскопках этих курганов имеется указание, что местные жители в одном из курганов похитили «находившийся на груди покойника бронзовый панцирь».

оплечье панциря из Нимфея.

К панцирям с оплечьями примыкает доспех с короткими рукавами. Остатки его обнаружены в четвертом Семибратнем кургане, раскопанном в 1875 г. В. Г. Тизенгаузеном. Ввиду большого интереса, который представляют сохранившиеся части этого панциря, считаем возможным привести здесь их краткое описание. Это тем более необходимо сделать, что описаны они очень кратко, с ошибками как в определении материала, так и места в составе доспеха.

В Государственном Эрмитаже (инв. № 16, 014в) хранятся части кожаной основы рукава, часть оплечья и фрагменты подола панциря, а также бронзовые чешуи набора, дуговидная пластина и нагрудное украшение с изображением головы Медузы.

Рукав выкроен из целого куска толстой кожи и имеет трапециевидную форму. Вдоль узкого края нашита кожаная полоса шириной 3 см и толщиной 1 мм. Края полосы обшиты узкой кожаной тесьмой, образующей валик. Параллельно основанию рукав прошит девятью рядами кожаных ремешков толщиной до 2 мм. Расстояние между рядами 1,5-3 см. На рукаве хорошо заметны следы узких длинных бронзовых пластинок, расположенных вдоль него. Длина рукава 23 см, ширина вверху 23 см, внизу - 13 см

В Эрмитаже хранятся узкие и длинные пластины из этого комплекса (рис. 26, 1 ). Верхний их край прямоугольный, нижние углы скошены, правый край слегка загнут внутрь. Вдоль краев пробиты отверстия - три у верхнего края, пять - вдоль левого. Судя по расположению боковых отверстий, пластины были набраны слева направо. Размер чешуи 15,6*2,4 см. Расположение некоторых боковых отверстий совпадает с рядами строчек на рукаве. Пластины располагались на нем, несколько отступив от краев. В нижней части рукава пластинки не доходили до полоски кожи, обшитой валиком.

Фрагменты панциря из четвертого Семибратнего кургана.
1 - пластины набора; 2 - нагрудная пластина; 3 - шейная пластина; 4 - пластина набора рукава; 5 - часть оплечья; 6 - рукав.

Кирасы - выкованные из двух сплошных металлических пластин (нагрудной и наспинной) панцири - были наиболее распространенным видом защитного вооружения в античном мире. Однако они не получили сколько-нибудь заметного применения в Скифии и на соседних с ней (кроме Фракии) территориях. В Восточной Европе нам известны лишь три их находки. Это бронзовая нагрудная часть кирасы, украшенная головой Медузы, из кургана № 5 близ станицы Елизаветинской, железная кираса из кургана № 1 у с. Прохоровка в Поволожье и доспех из комплекса, найденного у с. Бубуй (Молдавия).

Вариант реконструкции доспеха из четвертого Семибратнего кургана.

Нагрудник выкован по модели из листа бронзы с последующей проработкой некоторых деталей (насечками намечены чешуи змеиной кожи). По периметру нагрудника на расстоянии около 1 см один от другого пробиты отверстия. Через них проходили бронзовые гвоздики с круглой шляпкой. Острие гвоздя загнуто. Под ним находится небольшая бронзовая пластина-шайба. Между шайбой и нагрудником имеется слой толстой кожи.

Горноалтайские скифы-юеджи

Согласно сведениям древнегреческих авторов VII-V вв. до н. э. обширные районы Внутренней Азии и к северу от него были заняты исседонами, «одноглазыми» аримаспами и легендарными «стерегущими золото грифами», за которыми «простирались» «гипербореи до границы с морем».

Геродот (V в. до н. э.) сообщает эти данные, ссылаясь на поэму или эпос, именуемый «Аримаспея», создание которого приписывается некоему Аристею из Проконесса. В этом стихотворном произведении, как повествует Геродот, говорится о путешествии вышеупомянутого Аристея к исседонам, от которых он в свою очередь и получил сведения о более далеких странах. Из сообщения Геродота мы узнаем, что «за исседонами обитают аримаспы – одноглазые люди; за аримаспами – стерегущие золото грифы, а еще выше за ними – гипербореи на границе с морем. Все эти народы, кроме гипербореев, постоянно воюют с соседями (причем, первыми начали войну аримаспы). Аримаспы изгнали исседонов из их страны, затем исседоны изгнали скифов, а киммерийцы, обитавшие у Южного моря, под напором скифов покинули свою родину».

«Аримаспея» – несмотря на стихотворную форму и частично легендарный характер – рассматривается как основанное на надежных исторических и географических фактах. Геродот сообщает, что Аристей получил эти сведения от исседонов, в другом случае, что «со слов исседонов повторяют это скифы, а от скифов знаем и мы».

Даже Геродот замечает, что он не верит тому, что «от природы вообще существуют одноглазые люди». Загадочную одноглазость аримаспов Р. Хенниг объясняет тем, что согласно Гейну, в таких холодных областях, как казахские степи жители защищаются от снежной слепоты тем, что пользуются только одним глазом, попеременно.

Что касается легендарных «стерегущих золото грифов», то в них склонны видеть племена Алтая, поскольку эта область была в свое время богатейшим рудным месторождением древнего мира.

Золото в Горном Алтае действительно в это время добывалось в большом количестве. Об этом свидетельствуют древние разработки и эрмитажное собрание золота, нахождение золота в большом или меньшем количестве во всех без исключения погребениях, относящихся к данной эпохе.

Существует точка зрения о локализации аримаспов на Алтае. Так, С. С. Черников, исходя из того, что в «стерегущих золото грифах» не следует видеть конкретные племена, предлагал связывать аримаспов с пазырыкской группой курганов Горного Алтая, указывая, что «Геродот и все другие авторы связывают конную рать аримаспов с крупными центрами добычи золота». С. И. Руденко напротив видел в «стерегущих золото грифах» легендарное наименование племен, обитавших на Горном Алтае, «а возможно, и западнее до бассейна р. Ишима, названия которых не были известны древним авторам». Но из сообщений Геродота явствует, что с золотом были связаны выше упомянутые «грифы» и «рассказывают, что одноглазые аримаспы похищают его (т. е. золото) у грифов».

Более вероятней следует рассматривать положение о локализации «стерегущих золото грифов» на Горном Алтае. Это может подтверждаться и образом «стерегущих золото грифов», в которых можно видеть отражение образов горцев-алтайцев.

Находки из горно-алтайских курганов изобилуют различными изображениями грифов. У древних алтайцев скифского времени мужчины носили головные уборы с навершиями, на которых были изображены грифы. Еще в Средние века изображения грифов связывались с этими районами Азии. На законченной в 1154 году н.э. арабской карте мира Аль-Идриси в этих местах изображены грифы, пожирающие пленных. С. И. Руденко считает, что независимо от той или иной легенды, с которой было связано «указанное выше название интересующих нас племен», богатство золотом Алтая и районов, прилегающих к нему с запада, несомненно могло послужить основанием к легенде «о стерегущих золото грифах». По его мнению, племена Алтая были известны древним китайцам под термином - «юечжи».

Юеджи связываются со скифскими племенами пазырыкской культуры. Племена пазырыкской культуры расселялись на обширных территориях, включавшей Алтай, Туву и ряд других областей Центральной Азии и Восточного Казахстана. Г. Е. Грум-Гржимайло считал, что в свое время «юечжи» могло являться древнекитайской передачей этнонима «арси». Такого же взгляда придерживается и ряд зарубежных исследователей. Как показывают исследования, этноним ар этимологически восходит к тюркским словам ери, ер, ир, эр – «человек, мужчина».

На наш взгляд, арси могло произойти от слова ар (эр), в значении «человек», «мужчина» или этнонима - ар, который мог иметь те же значения или что-либо связанное с ними (например, «люди», «поколение», «род», «племя», «группа» (некая общность) и этнонима -ас, т. е. ар (эр) – ас, ар-ас, ар (а) с, арс и могло иметь значение – «люди из азов» или другие варианты с вышеуказанными значениями ар (эр). Арсы упоминаются у Плиния (Естественная История. VI, 16 (18) 46).

По мнению Ю. А. Зуева, в юеди китайских источников следует видеть передачу этнонима - ас. Асы упоминаются у Страбона (География. XI, 8, 2) в форме - асии, в числе наиболее известных племен, вышедших из-за Яксарта (Сыр-Дарьи) и «отнявших у эллинов Бактриану». Как известно эти племена были юеджами.

Азы упоминаются в тюркских рунических надписях, в памятнике в честь Тоньюкука.

На наш взгляд, элементас(аз) содержится в названии хорошо известных в Средние века западно-тюркских племен-тюргешей. Так, тюргеш (тюркеш) или тюргис можно этимологизировать как тюрк и ас (аз), т.е. тюрк-ас(аз), тюркас, тюрказ и т.д. У Гардизи (XI в.) и в Худуд аль аалам (X в.) есть сведения о том, что тюргеши впоследствии распались на два поколения: тухси и аз. В составе так называемых черневых татар имеется племя, именуемое тиргеш. Среди теленгутов и ачкештимов имеется род - торт ас (четыре аза). Род аз был у узбеков, у кундровских татар на Волге. Среди хотанских родов упоминается род под названием яс, явно связанный с древними азами.

По другой гипотезе, транскрипция юеши передает «народное название - куш». В куш можно видеть спирантную форму этнонима ас (его вариантов – ус, уш), т. е. (х) ус ((х) уш), хус (хуш), кус (куш) и т. д.

Любопытно, что если юечжи были действительно кушами, то это бы служило в пользу гипотезы С. И. Руденко, полагавшего, что племена Алтая могли быть известны древним китайцам как юечжи (юеши, юеди). Дело в том, что гипотеза «юечжи = «стерегущие золото грифы»» может быть подкреплена этимологией названия куш, что с древнетюркского должно означать, в широком смысле этого слова – крупную птицу, обычно из числа хищных, может быть и даже грифа. В таком случае предположение С. И. Руденко становится еще более реальным, так же как и гипотезы о локализации на Горном Алтае мифических «стерегущих золото грифов».

Аримаспов Аристея-Геродота С. И. Руденко локализовывал в предгорьях Тарбагатая и верховьях Иртыша, включая район оз. Зайсан и к востоку от него. В названии этих племен можно усмотреть наличие древнетюркского «аримас» или его дивергентной формы, которое состояло из «арим» и «ас» (этнонима или слова). Арим (или айрым) могло иметь значение «различные, разделенные, другие, некоторые», или айырма (айрма) в значении «различающиеся, отличающиеся». Таким образом, аримас могло иметь значение «разделенные, различные, некоторые, другие, различающиеся, отличающиеся азы». Можно ли полагать, что аримас было самоназванием племен, упоминаемых под таким названием? Скорее всего нет. Приведенные толкования данного названия указывают на экзогенный характер слова аримас (т. е. название, данное со стороны). По стихам «Аримаспеи», аримаспы – народ многочисленный и крепкий, воинственный, богатый конями, овцами и быками.

Первые известия о юечжах древние китайцы получили в 140-138 гг. до н. э., когда на Ханьский престол вступил шестой император У-ди. В эти годы (т. е. 140-138 гг. до н. э.) из Китая выступила миссия в «Западный край», которую возглавил Чжан Цянь, один из чиновников китайского императорского двора. Однако она была перехвачена хуннами и Чжан Цянь пробыл у них «около десяти лет», после чего ему удалось бежать «со своими спутниками в Юечжи». Пробираясь на запад несколько десятков дней, они пришли в Давань (Фергану)». Из Давани его препроводили на север в Кангюй, «а из Кангюя они (были) препровождены к Большому Юечжи». В то время хунны убили владетеля Большого Юечжи, а на престол возвели старшего его сына, который, покорив Дася (Греко-Бактрию), остался здесь жить. Обитая в привольной стране, редко подверженной неприятельским набегам, он расположился вести мирную жизнь; а по удаленности от Дома Хань вовсе не думал об отмщении хуннам. Чжан Цянь из Юечжи пришел в Дахя, не получив положительного ответа от Юечжы. Пробыв здесь более года, он возвратился наконец к южным горам, предполагая пройти в Китай через земли Кянов и опять был задержан хуннами. По прошествии года шаньюй умер... в орде произошло междуусобие. Чжан Цянь, пользуясь тем временем, бежал со своею женою и... тан-ифу и таким образом возвратился в Китай... по просшествии 13 лет...».

Все собранные им сведения были сообщены императору. Там говорилось, что «Большое Юечжи лежит почти в 3000 ли от Давани (Ферганы) на запад, от реки Гуй-Шуй на север. От него на юг лежит Дахя (Бактрия), на западе – Аньси, на севере – Кангюй. Также кочевое владение. Следуя за скотом, перекочевывают с места на место. В обыкновениях сходствуют с хуннами. Имеет от 100.000 до 200.000 войска. ...Первоначально Дом Юечжы занимал страну между Дунь-Хуанем и хребтом Цилянь-Шань; когда же хунны поразили его, то (он) удалился оттуда, перешел от Давань на запад, ударил на Дахя и покорил сие владение; вследствие чего и утвердил свое местопребывание на северной стороне реки Гуй-Шуй. Небольшая часть юечжийского народа не могла следовать за прочими и осталась в южных горах. Кяны (тибетцы) назвали ее Малым Юечжи (Хяо-Юечжы)».

Согласно Страбону, из кочевников «наиболее известны те, которые отняли у эллинов Бактриану, а именно, азии, пасианы, тохары, сакаравлы вышедшие с того берега (Яксарта) подле саков и согдийцев; берегом этим владели саки». Помпей Трог же сообщает, что «скифские племена саравки и асианы заняли Бактрию и Согдиану...».

Как видим, в этих сообщениях аты не упоминаются, зато есть азы, асаны и тохары. В рассказе Юстина о гибели Артабана II кочевники уже называются не обобщенным именем скифы, а тохары.

Тохары, дася кит. источников, первоначально обитали в междуречье Дася-хэ и Чжао-хэ. Вместе с юечжи они были известны в античных источниках «под именем аттакоров... представляющим стяжение двух этнонимов: ат (ас) + такор, от (ос) + токар». Ю. А. Зуев пишет, что «в догуннское время асо-тохарский союз был одним из сильных племенных объединений на западе от Хуанхэ. Его владения простирались далеко на юг, до Цилянь-Шань и Дунь-Хуаня, к верховьям Хуанхэ, на востоке данниками асов-тохаров были гуннские племена». В античном аттокар можно видеть сочетание ат и тохар, которое могло представлять собой союз атов (юеди?) и тохар. Если в ат видеть слово, в значении «имя, название и т.д.», то - аттакар могло означать – «имя, название тохары» («зовущиеся тохарами»).

Тохар (токар, такар и т. д.), на наш взгляд, происходит от древнетюркского слова токар, тохар и т. д., имеющего значение «лысый, безволосый». Так могли именоваться юеджи или часть их, которая брила волосы на голове (т.е. была безволосой, лысой). Эти предположения могут подтверждаться и данными китайских источников, согласно которым юечжи «брили голову», вели кочевой образ жизни, «который не оставили даже тогда, когда поселились в Бактрии...» Очевидно, эти сообщения относились к тохарам. О возможности подобных явлений могут свидетельствовать, например, наличие у кыргызов большого племени тасдар (букв. - «лысые»). Причем, согласно преданиям, такое название было связано именно с бритьем волос на голове, т.е. с лысоголовостью. В 1207 году в числе покоренных Джучи племен во время его похода в Южную Сибирь упоминаются тоелесы и тасы. В «Малой Орде» (Кичи Жуз) у казахов (по рукописи Казанцева) имеется род тазлар.

Поколение тазлар было и у казахов Среднего Жуза (Средней Орды). В Букеевской орде (или Внутренней) у казахов есть род таз. В Средней Орде «частица рода баганалы есть в Тургайской области, где у ней оказываются отделения ак таз и кызыл таз».

В III поколении «Младшей Орды», которая именуется Баулы, есть род тазлар. Согласно античным источникам, завоевание Греко-Бактрии кочевыми племенами произошло где-то между 160-140 гг. до н.э. Между тем, именно между 160-140 гг. до н. э. Да-юечжи (Большие Юечжи) появились в этих краях и, как сообщают китайские источники, он (т. е. Большой Юечжы) «ударил на Дахя (Бактрию) и покорил сие владение; вследствие чего и утвердил свое местопребывание на северной стороне реки Гуй-Шуй». По существу, китайцы впервые в лице Чжан Цяня вступили в контакты с Да-Юеджи, и поэтому китайский миссионер мог по-прежнему именовать их Да-Юеджи. Это может подтверждаться и тем, что когда «гуйшуанский (кушанский) князь... покорил прочих четырех князей и объявил себя государем под названием Гуйшуанского», китайцы по-прежнему называли их юеджи, признавая, что соседние государства называли его гуйшуанским государем, но китайский двор удержал прежнее ему название: «Большой Юечжы».

Обозначение Чжан Цянем Бактрии как Дася (т. е. Тохар), очевидно, было следствием того, что он, посетивший эту страну лишь в 129-128 гг. до н. э., отметил ее существующим названием, поскольку прежнее ее наименование ему не было известно. В «Исторических записках» говорится, что «Большой Юечжи, идучи на запад, разбил их (т. е. Дахя), то они поддались дому Дахя». Из этого сообщения видно, что в первом случае под Дахя подразумевалась Греко-Бактрия, а во втором – «Дом» Дахя (Тохар), очевидно, Большие Юечжи, покорившие Греко-Бактрию. Вероятно, во время посещения Чжан Цянем в 129-128 гг. до н. э. этих краев «местопребывание» Да-юечжей (Больших юечжей) находилось на «северной стороне» реки Гуй-Шуй. Впрочем, по данным «Хань Шу», в I в. до н. э. государства Дахя уже не было, и столица ее Лань ши «оказалась» столицей Большого Юечжи.

По заключению Л. А. Боровковой «Бань Гу мог воспользоваться только сведениями последних ханьских послов, направленных У-ди после войны с Давань на рубеже II и I вв. до н.э. для разглашения вести о своей победе» и которые вернулись «уже в первое десятилетие I в. до н.э.» Можно полагать, что ханьские послы или не достигли Дася (Тохар-Греко-Бактрии), или же, по традиции называя тохаров Большими юеджами, они просто могли обозначить так территорию бывшей Греко-Бактрии, именуемая у Чжан Цяня как Дася (Тохар), находившуюся во власти юеджи-тохаров. Возможно, что в это время юеджи-тохары, которые во время посещения их Чжан Цянем «обосновались» на север от Гуй-Шуй, к этому времени переселились на территорию Бактрии и столица ее Лань Ши «оказалась» столицею Большого Юеджи.

Позднее, в «Вэй-Шу» (конец IV – нач. V в. н. э.) уже появляется другая форма для обозначения Тохаристана – Тухоло. В «Тан-Шу» говорится: «Тухоло, иначе Духоло, при династии Юань Вэй называлось Тухоло; оно лежит от Луковых гор на западе, на южной стороне Уху и занимает древние земли владения Дахя. Тухолосцы живут вместе с иданьцами (аталами-эфталитами)... Дахя есть Тухоло; прозвище владетеля было Едэ (атал). Потомки превратили прозвище в название государства, а Едэ – в Идань или Идянь. Обыкновения сходны с дулгасскими (тюркскими)...».

Причем в «Истории Северных дворов» говорится, что Еда (эфталиты) «остригают волосы на голове». Птолемей, при описании Серики сообщает о ее городах, среди них Тагура, Отторокора. В Тагур нетрудно узнать Тохар, а Отторокора, очевидно - Оттокар (Оттохар).

Птолемей так описывает Серику. «Серика ограничена с запада Скифией, по ту сторону Имайской горы, с севера, а также с востока, неизвестной землей, с юга – остальной частью Индии и по ту сторону Ганга...». Не исключено, что аттахар (оттохар) действительно было дивергентной формой названия астакар. У Птолемея (География. VI, 11) сообщается о граничащих с Бактрией государствах, о реках текущих «по Бактрии», племенах, заселяющих их в пределах Бактрии, среди них «большое племя тохаров».

В перечне городов, расположенных по Оксу, обозначены Астакана, Эстобара. Не исключено, что Астакана и Эстобара Птолемея являлись искаженными передачами названия астакар. Возможно, что этнонимическая форма ат являлась дивергентной формой этнонима ас, в силу различных причин эндо-и экзогенного характера, артикуляционных особенностей языкового коллектива или коллективов, входивших в состав азов или являвшихся их частью. Тогда получается, что те племена, ставшие известные китайцам как юеди, были азо-атами.

В «Исторических записках», в примечании, говорится, что юечжи – это «собственное имя народа, государства и владетельного Дома на неизвестном языке». Согласно источникам, китайцы узнали о юечжах от «покорившихся (китайцам) хуннов», которые могли называть эти племена или искаженно, или по имени ближайших - атами, что и могло быть зафиксировано китайцами как юеди (ат).

Эти азо-атские племена могли называться еще тохарами. Возможно, что так могла называться только часть этого объединения, может быть, даже род? Во всяком случае, есть основания полагать, что тохар было общим, собирательным именем азо-атских племен, во всяком случае той ее части, которая была известна китайцам как Большие Юечжы, согласно источникам, именующаяся так якобы вследствие того, что представляла собой большую часть «юечжийского народа», поскольку «небольшая» часть этих племен «не могла следовать за прочими и осталась в южных горах. Кяны назвали ее Малым Юечжы (Хяо-Юечжы)».

В конце I в. до н. э. Бактрия была объединена под властью кушан. На наш взгляд, кушан является ничем иным, как спирантной формой этнонима асан, т. е. (х) асан, хасан, касан, кусан, кушан. Возможно, что топоним Касан, находящийся в Ферганской долине, имеет какое-либо отношение к столице Ферганы – Гуйшуан (Кушан), или связан с именем некогда господствовавших в этих краях кушанов.

У Помпея Трога, в конце «Пролога 42» асианы (асаны) названы «царями» у тохаров. Подробностей этого мы не знаем, так как специальная глава Помпея Трога, где рассказывалось о том, «как асианы, став царями у тохар, погубили сакараваков», не сохранилась. В «Истории Старших Хань» сообщается, что кочевники разделились на пять хи-хэу: Хюми, Шуан-ми, Гуйшуан, Хэйтун, Гаофу. «Сии пять владетелей состоят в зависимости от Большого Юечжи». В примечании указано, что Хи-хэу – это «китайский титул княжеского достоинства. Это удельные князья юечжийского хана». В «Истории Младших Хань» уже сообщается, что «Дом Юечжы разделился на пять княжеских домов... По прошествии с небольшим ста лет гуйшуанский (кушанский) князь Киоцзюкю покорил прочих четырех князей и объявил себя государем под названием Гуйшуанского (Кушанского). С сего времени Юечжи сделался сильнейшим и богатейшим домом. Соседние государства называли его гуйшуанским государем, но китайский двор удержал прежнее ему название: Большой Юечжи».

Китайский Двор, как видим, называет кушанов (асанов) по-прежнему «Большим Юечжи», что может говорить о том, что асаны были из Дома Юеджи (Аз). Это положение подкрепляется и нашей этимологией этнонима асан, которая в свою очередь, может подтверждать, что под Домом Юечжи следует видеть род Аз. Эти положения служат в пользу гипотезы о том, что юеди были азо-атами.

Собирательное имя азов-атов могло быть тохар. Асаны, очевидно, являлись одним из «царских» родов среди тохаров и выдвинулись на господствующее положение в I в. до н. э. До этого верховенство принадлежало роду Аз или родам азов-атов, которые даже после поражения от хуннов, во время обитания на востоке еще удерживали свое господствующее положение.

В таком случае с полным основанием следует подразумевать под Домом Юеджи и «юечжийским ханом» азов. Что касается атов интерес может вызывать упоминаемый в китайских источниках в числе пяти юечжийских хи-хэу, рядом с Гуйшуань (кушан) Хэйтун хи-хэу. Хэйтун, скорее всего происзодит от спирантной формы этнонима ат с древнетюркскими аффиксом собирательности-множественности – н или н диалекта, т. е. (х) ат-н, хотан, хетан и т. д., в значении «аты». Может быть, хатан имеет какое-либо отношение к гидрониму Хатан (названию реки), к названию города, расположенного в южной части пустыни Такламакан, у реки Каракаш.

Таким образом, тохарское (юечжийское) объединение, очевидно состояло из азов-атов, асанов (кушанов), атанов (хатанов) под верховной властью азов.

Термин «тохар» был распространен на подвластные тохарам территории, которая стала называться впоследствии Тохаристаном, а ее жители – тохарами.

В Средние века у двух подразделений огузов – толос и тардуш был род - ттаугар. Возможно, что в дюгеры туркмен следует видеть пережиток этнонима тохар, как и полагал С. П. Толстов.

С тохарами можно связывать племена, выступающие в рассказе Аристея-Геродота как «стерегущие золото грифы». Передача именно образами грифов (для которых, как известно, характерна лысоголовость) образов богатых золотом горских племен могло быть мотивировано «лысоголовостью» этого населения, которыми могли быть тохары. «Хотя горно-алтайские художники, – пишет С. И. Руденко, прекрасно знали орлов, изображали они не орла, а мифических ушастых грифов с гребнем и нередко с хохолком». «Кроме этого, у трупов, найденных при раскопках горно-алтайских курганов «скифского» времени «все головы в большей или меньшей степени бритые».

По мнению Л. А. Ельницкого, майэмирские, пазырыкские, кумандинские и урсульские курганы, судя по размерам и богатству «царских» захоронений, свидетельствуют о долговременном существовании некрополей царей (военных вождей) восточно-скифского мира. По его мнению, ими были алтайские скифы – юечжи. Они распространили свою власть на обширные территории и поддерживали связи с Китаем и индо-иранским миром. Племенам юеджийского типа относятся археологические памятники эпохи Древних кочевников, расположенные по берегам горных рек, стекающих с северных склонов Заилийского Ала-Тау и впадающих в реку Или, а также с берегов рек Талгар, Малая и Большая Алмаатинка, Каскелен, Курты на левом берегу Или, на правом берегу р. Тургень-Каракемер, по берегам рек Чилик, Чарын, Кеген, Каркара, по верховьям рек Каратал, Аксу, Аягуз до Чиликтинских курганов Восточного Казахстана, Пазырыкских Горного Алтая, а также Южно-Сибирские и Тувинские курганы скифского типа. Все они характеризуются единством основных компонентов культуры, что объясняется кровнородственными связями и единым происхождением племен, оставивших эти захоронения.

В антропологическом отношении древние кочевники скифского времени Приаралья, Центрального, Северного и Восточного Казахстана, Семиречья, Тянь-Шаня, Горного Алтая, Тувы и даже Минусы имели в разной степени выраженную монголоидную примесь. Что же касается монголоидности вообще, то на основании краниологических исследований она прослеживается далеко на западе, среди населения Прикамья VIII в. до н. э. (В. В. Гинзбург, Т. А. Трофимова, Г. Ф. Дебец, А. Н. Бернштам, К. А. Акишев, В. А. Дремов, А. И. Мартынов, В. П. Алексеев, Л. В. Ошанин, С. И. Руденко, С. П. Толстов, Н. Л. Членова).

Монголоидная примесь была у минусинских скифов тагарского периода. У горноалтайских и восточно-казахстанских скифов она была выражена сильнее, так же как и у скифов Семиречья и Тянь-шаня. Причем антропологический тип этих скифов был примерно таким же, как и современный антропологический тип этнических казахов, кыргызов и южных алтайцев.

Речь идет не просто о смешении европеоидного и монголоидного типов на всей этой территории, а о распространении уже сложившегося на определенной локальной территории антропологического типа, т. е. речь идет об этническом вторжении, которое сопровождалось вытеснением местного населения и заселением их территории. Несомненно, здесь речь может идти об этническом вторжении и распространении скифских племен с какой-то определенной территории, которая располагалась где-то в Южной Сибири (Алтай или Тува). На все это очень похоже выглядят сведения из поэмы «Аримаспея» Аристея из Проконесса, который совершил путешествие к исседонам, от которых он в свою очередь и получил сведения о более далеких странах. В этом стихотворном произведении повествуется, что «за исседонами обитают аримаспы – одноглазые люди; за аримаспами – стерегущие золото грифы, а еще выше за ними – гипербореи на границе с морем. Все эти народы, кроме гипербореев, постоянно воюют с соседями (причем, первыми начали войну аримаспы). Аримаспы изгнали исседонов из их страны, затем исседоны изгнали скифов, а киммерийцы, обитавшие у Южного моря, под напором скифов покинули свою родину».

Древние китайцы земли к северу и к западу от Срединной империи именовали Западным краем. В до хуннское время кочевые племена Западного края были в основном скифского происхождения. Недаром, после того как Модэ-шаньюй освободился от многовекового господства скифов-юеджей, укрепил свою армию и владение, затем уже в 201 г. до н. э. выступил на покорение приграничных скифских владений Западного края. Это, скорее всего первый поход основателя империи Хунну (или Сюнну) против азиатских скифов.

В ходе этого похода хунну покорились пять владений - Хуньюй, Кюеше (Кыпчак), Динлин, Гегунь (Кыргыз) и Цайли. Я не исключаю, что все упомянутые здесь владения были скифскими.

Известно, что под термином юеджи объединяются кочевые племена одного и того же типа, т. е. с единой культурой, и видимо единого происхождения. Несмотря на то, что каждое племя имеет свое имя и некую самостоятельность, тем не менее определить их захоронения от других невозможно. Так например, ученые–археологи до сих пор не могут определить, где сакские курганы, а где усуньские, а где собственно юеджийские. Настолько они похожи друг на друга, что ученые разводят руками. Все курганы, их внутреннее устройство удивительно похожи друг на друга.

Наследие культуры азиатских скифов – юеджей отчетливо просматривается в традиционных культурах казахского и кыргызского народов. Об этом в свое время говорил первооткрыватель Пазырыкской культуры С. И. Руденко, который изучая обнаруженные им уникальные артефакты алтайских скифов утверждал, что их наследие отчетливо прослеживается вплоть до современной нам традиционной культуры казахов и кыргызов

Скифские бляшки

Кубанские шлемы (до VI в. до н.э.)

Полусферическое наголовье, в передней части имеется небольшой вырез, окаймленный дугами, сходящимися к переносице, сзади - небольшой прямоугольный вырез, окаймленный валиками. Валик проходит по оси шлема и вдоль боков. В верхней части имеется гребешок, вдоль краев в боковых и задних частях просверлены отверстия диаметром 0,65 см.

Высота шлема -15- 20,5см, длина- 17-23см, ширина- 18 см, толщина стенок - 0,3-0,35 см, вес - 1,6-1,9 кг. Различия между отдельными образцами заключаются в деталях отделки, наличии или отсутствии рельефных валиков по краям. Иногда вместо выступа на верхушке имеется кольцо, изредка отсутствует задний вырез.

Очевидно, шлемы отливались в формах из двух (внутренней и внешней) или трех (внутренняя створка сплошная, внешняя - из двух симметричных отделов) частей. После VI в. до н.э. кубанские шлемы не использовались. Все следующие типы использовались с V в. до н.э.

Аттические шлемы

Аттические шлемы полусферическое наголовье, имеются назатыльник, наносник, висящие на шарнирах нащечники. Наносник, надбровные вырезы и назатыльник украшены прочерченным орнаментом. В верхней части иногда находится накладка с ушками для крепления украшения.

Изредка вдоль края шлема проходит резной орнамент. Имеется стрельчатое углубление в лобной части.

Амулет-баран

Амулеты нашивки

Перстни

Каменные скифские бабы

Быт скифов

украшения

Реконструкция костюма женского знатной женщины,1в.до н.э.

Раскопки кургана Толстая могила,1971г.

Веретено

Вещи из погребений простых скифов,с.Капуловка

Скиф-общинник

Скифские воины

Халкидские шлемы

Халкидские шлемы аналоги аттических (форма верхней части назатыльника и наносника - стрельчатые углубления в лобной части). Отличие состоит в неподвижных нащечниках, составляющих со шлемом единое целое, иногда отсутствует наносник, обязательный в аттических шлемах.

Коринфские шлемы

Коринфские шлемы состоят из двух частей: верхней (защищающей черепную коробку) и нижней (защищающей лицо и бока головы). Нащечники выступают вперед, края их заострены. Основные отверстия окружены прочерченными линиями.

Две линии на лбу имитируют брови. Имеется выступающая сзади развитая затылочная часть.

Фракийские парадные шлемы

Фракийские парадные шлемы имели украшения в виде волос, бороды, усов. Этот тип в свою очередь можно разделить на два вида. Один напоминает фригийские колпаки с наклоненным и выступающим вперед гребнем. Иногда они имеют небольшой наносник, нащечники, как правило, подвижные (часто они вообще отсутствуют).

Другой имеет козырек, назатыльник, нащечники и волюты на боках. У всех шлемов есть назатыльник. Чешуйчатые. Полусферические наголовья. Набраны из пластин и чешуек, аналогичных панцирным наборам. Снабжены дугообразными вырезами над глазами, окаймленными «бровями». Такие шлемы не имели каркаса, как европейские шлемы раннего Средневековья, части набора нашивались на кожаную основу.

По рельефам персепольской Ападаны нам известно, что меч носили на правом боку, привязывая ножны за бутероль к ноге. Подобный способ ношения был характерен и для архаических скифских мечей. Но не исключена и подвеска меча на поясе слева от пряжки (рукоятью под правую руку). Подобный способ отслеживается на древнейшем изображении скифского меча в ножнах с лопастью на изваянии, датирующемся VII веком до н.э., найденном у с. Нижний Куркужин в Кабардино-Балкарии.
Совсем недавно удалось установить назначение до сих пор непонятного крестовидного предмета, называемого «ключом». Этот «ключ» оказался «портупейным блоком», служащим для подвешивания ножен к поясу. Большинство же более поздних скифских изваяний VI-V века до н.э. демонстрирует нам ношение «акинака» спереди, подобно тому, как кавказцы сейчас носят свои кинжалы.

Поздние мечи скифских царей

Наиболее поздними мечами являются парадные скифские мечи, найденные в огромных степных «Царских курганах» второй половины IV века до н.э. Как правило, они имеют обложенные золотым листом рукояти с округлым или овальным навершием и треугольные перекрестия. Клинки мечей в верхней части имеют вырезы. Эти вырезы – характерная деталь поздних скифских парадных мечей. Облегчение наиболее массивной части клинка было вызвано стремлением приблизить центр тяжести меча к точке удара, что свидетельствует о высоком профессионализме скифских оружейников. Совсем недавно на выставке «Золотой олень Евразии» в Эрмитаже демонстрировался меч-акинак из кургана у села Филипповка Оренбургской области (IV век до н.э.). Центральная часть клинка меча – ажурная, где чередуются фигурные прорези и штампованные головки хищных птиц, плакированные золотом. Как это могло делаться в столь раннее время – загадка.

Из мечей, происходящих из степных «Царских курганов», металлографически был проанализирован только меч из кургана Чертомлык. Как это ни странно, он был откован из простого кричного железа, какие-то технологические приемы, улучшающие его рабочие качества (цементация, закалка, отпуск), к нему не применялись. Такие клинки ковались кузнецами-скифами в низовьях Днепра на Каменском городище (ныне Каменка Днепровская Запорожской области). В тоже время кузнецами в Боспорских городах и на периферии степной Скифии (в современной лесостепной зоне Украины и на Северном Кавказе) применялись все технологические кузнечные новшества. Не исключено, что клинки специально ковались для погребения, поэтому «боевые качества» клинка были не столь важны. Внимание, прежде всего, уделялось украшению этого оружия.
Как правило, золотые накладные пластины для украшения ножен в IV в. до н.э. делали греческие ювелиры. На них часто изображались излюбленные скифами сцены терзания оленей хищниками и фантастическими существами – грифонами. Изготавливали их техникой выколотки (путем оттиска и протирания) золотого листа на бронзовой матрице. Интересен факт, что с одной и той же матрицы были изготовлены обкладки ножен из разных курганов. Лопасти парадных ножен поздних скифских мечей – небольшие, имеют почти треугольную форму. Как и на ранних парадных ножнах, на них изображалось какое-то животное, фантастическое существо или целая сцена. На лопасти ножен меча из «Толстой могилы» – это грифон с телом льва, крыльями и рогом, а на парадных ножнах из Чертомлыка -птицеголовый грифон, терзающий голову оленя.

Поклонение мечу

Еще один из важных аспектов роли меча в жизни скифов – это его непременное участие в скифских ритуалах. Меч использовался у скифов в ритуалах, скрепляющих договор или клятву, также являлся символом самого почитаемого бога – бога войны Ареса. «Отец истории» подробно описывает ритуал кровавых жертвоприношений этому божеству. В древности мечу придавалась особая роль – хранителя воинской силы, атрибута власти царя, и, видимо, именно поэтому у степных скифов {по Геродоту – «Царских скифов») мы находим мечи только в могилах царей и наиболее знатных воинов.
P.S. Собственно у скифов археологам пока не удалось проследить остатки храмов Ареса. Зато на северо-западном Кавказе, в землях южных соседей скифов – меотов, найден курган-святилище IV в. до н.э., полностью соответствующий описанию Геродота. Здесь были обнаружены деревянная шатровая конструкция (ср. «куча хвороста») и остатки жертвоприношений животных и людей. Обнаружены даже человеческие скелеты с отрубленными руками. И в центре всего этого сооружения был меч. Правда, не скифский, а меотский. Но это уже совсем другая история.

Короткий скифский меч

По поводу происхождения собственно формы скифского короткого меча (многие называют его, как и персидский меч, акинаком) существуют три версии. Первая предполагает, что форма скифского меча была заимствована скифами в Древнем Иране у персов и мидийцев. Сторонники второй версии считают, что он произошел от бронзовых кинжалов сибирской «карасукской культуры». Третья версия, которой придерживается и автор этих строк, заключается в том, что прототипами скифских мечей являются биметаллические мечи и кинжалы так называемого «кабардино-пятигорского» типа, распространенные в VIII и первой половине VII века до н.э. на Северном Кавказе. Эти кинжалы имели разные типы рукоятей – цельнолитые с «грибовидным» навершием и «рамчатые». Очевидно, мечи с рамчатой рукоятью в конечном итоге победили в конкурентной борьбе. Кроме того, на Кавказе известны и биметаллические мечи скифского облика с бронзовой рамочной рукоятью. Они имеют «классическую» форму архаического скифского меча – «бабочковидное» перекрестие и прямоугольное навершие. Интересно, что многие классические скифские мечи VII-VI вв. до н.э., которые ковались целиком из железа, имели желобок на рукояти, который выводился на специальной оправке. Этот желобок – «рудимент» биметаллического происхождения скифского меча, подражание бронзовой рамчатой рукояти. Таким образом, мы можем полагать, что форма скифского меча сформировалась на Северном Кавказе еще в первой половине VII в до н.э.

Скифский меч акинак

Прежде всего, этот меч был коротким и предназначался для пешего ближнего боя как режуще-колющее оружие. Размеры скифского меча-кинжала колеблются от 25 до 60 см, но в среднем его длина вместе с рукоятью 35-45 см. Учитывая, что 12-15 см приходилось на рукоять с навершием и перекрестием, длина клинка составляла 25-30 см. У знаменитого келермесского меча (одного из наиболее длинных ранних скифских мечей) длина парадных золотых ножен составляла 47 см, соответственно чуть меньшей длины был клинок. В том же кургане был найден и небольшой кинжал с рукоятью, обложенной золотым листом. Поэтому мы можем предполагать различную функцию коротких и длинных мечей.

Клинок был двулезвийным и имел форму в виде сильно вытянутого треугольника, либо лезвия клинка были параллельными, резко сужающимися в последней его трети. Встречаются и однолезвийные скифские мечи, но они единичны. Сечение клинка могло быть линзовидным или ромбическим, т.е. кузнецом специально выводилось ребро жесткости. Металлографические исследования клинков скифских мечей из степной и лесостепной зоны и Кавказа (Тлийский могильник) показали, что для улучшения рабочих качеств уже часто применялась цементация (преднамеренное науглероживание) как заготовок, так и готовых изделий. Иногда применялся и «пакет», когда для заготовки клинка использовались полосы железа с разным содержанием углерода. Более науглероженный металл шел для выведения рабочей части. Клинки таких мечей более пластичны и гибки, а при целенаправленном подборе слоев металла с различным составом можно добиться еще больших преимуществ перед изделиями, откованными из однородного металла. Собственно, появление этого технологического приема было первым шагом в кузнечном ремесле к сварному Дамаску.

Клинок вместе с рукоятью отковывался из полосовой заготовки, затем кузнечной сваркой к нему крепились с двух сторон отдельно откованное перекрестие и навершие. Наиболее ранние перекрестия, как мы уже писали выше, имели «бабочковидную» или «почковидную» форму. Они характерны для мечей VII-V веков до н.э. В IV в. до н.э. «бабочковидная» форма трансформируется в треугольную. Это наиболее популярная форма перекрестия поздних скифских мечей. Ранние навершия имеют брусковидную форму, иногда передний контур его близок к овалу. Навершие также отковывалось отдельно, в нем пробойником пробивалось отверстие, в которое вставлялось окончание рукояти, затем навершие вместе с рукоятью проковывалось вгорячую. Некоторые ранние «брусковидные» навершия имели сквозное отверстие в передней части, куда, очевидно, продевался шнурок, наподобие темляка. Иногда это отверстие делалось в верхней части рукояти. Несколько позже, в VI в. до н.э., появляются навершия, у которых края прутка закручивались в виде волют. Другой модификацией этой формы были не волюты, а головки хищных птиц. Таким образом, навершие меча выполнялось в «зверином стиле», характерном для скифской эпохи. И, наконец, еще одна разновидность этой формы – концы прута, насаженного на рукоять, оформленные в виде волют или головок хищных птиц, смыкаются, и навершие приобретает округлый контур. На рельефах персепольской Ападаны многократно повторяется изображение акинаков с брусковидным навершием и «бабочковидным» перекрестием. Этими акинаками вооружена мидийская гвардия царя Дария I, а также многие делегации данников. Лишь один раз здесь встречается изображение акинака с «рогатым» навершием, напоминающим зооморфные навершия скифских мечей. Его несет в дар Дарию член делегации воинов, одетых в башлыки и имеющих подвешенные к поясу гориты (специальные чехлы, куда помещался лук и стрелы). Очевидно, это и были представители скифо-сакских племен.

Свои мечи и кинжалы скифы носили в деревянных ножнах. К сожалению, дерево сохраняется очень плохо, и о форме ножен «рядового» скифского меча судить сложно.
Лучше сохранились окончания этих ножен, так называемые бутероли, которые делались из металла или кости. Они имели полуовальную форму. Наиболее ранние из них украшались в «зверином стиле». Чаще всего на них был изображен «свернувшийся хищник». Гораздо больше нам известно о ножнах наиболее богатых скифских мечей, принадлежавших вождям, поскольку эти ножны имели золотые накладки.
Наиболее ранние из них принадлежат знаменитому мечу из Келермесских курганов и очень близкому ему мельгуновскому мечу. Золотые накладки имели и железные детали рукоятей этих мечей (навершие, сама рукоять и перекрестие), и ножны. Навершие и рукоять были украшены растительным и геометрическим орнаментом. На перекрестии изображены два «гения», стоящие у священного «древа жизни». Эта же композиция повторяется и на устье ножен. На самих ножнах мастер изобразил шествие фантастических животных – грифонов. Окончание ножен – бутероль – украшена двумя противостоящими оскалившимися львами. Ножны имеют выступающие лопасти с отверстием. На этих лопастях изображен классический скифский «летящий» олень.
Интересно, что подобные лопасти имеются и на ножнах персидских акинаков.
Мотив стоящих гениев у священного дерева характерен для урартских бронзовых поясов, в то время как олень, изображенный на лопасти ножен, – чисто скифский. Ученые считают, что ножны обоих мечей были изготовлены в мастерских Урарту захваченными в плен вовремя скифских походов мастерами.

Поясной набор,группа Страшная могила

Царские скифы

Скифский шлем,6в.до н.э.

Скиф с пращой

Знатный скиф с боевым топором,4в.до н.э.

Скифский царь,Никопольский р-н,Толстая могила

В пределы Скифской державы не раз устремлялись властители Египта. Историк Геродот сообщал, что на скифов ходил «фараон Сесострис». Римский священник и историк Орозий называет имя и другого фараона – фараона Весоза. Скорее всего, эти имена есть имя собирательное, относящееся к разным эпохам. Римлянин Тацит называл определеннее имя фараона, одержавшего некогда победу над скифами. Он пишет: «Царь Рамсес овладел Ливией, Эфиопией, странами мидян, персов и бактрийцев, а также Скифией и что, сверх того, он держал в своей власти все земли, где живут сирийцы, армяне и соседящие с ними каппадокийцы…» Из надписей на развалинах Фив римский полководец позднее узнал, что некогда тут обитало огромное войско (называется цифра в 700 000 человек). С этим войском египетский царь и направился на покорение народов. Причем надпись подтверждает всем знакомую истину, а именно: все походы совершались в чисто завоевательных и экономических целях. У Тацита узнаем: «Были прочитаны надписи и о податях, налагавшихся на народы, о весе золота и серебра, о числе вооруженных воинов и коней, о слоновой кости и благовониях, предназначавшихся в качестве дара храмам, о том, какое количество хлеба и всевозможной утвари должен был поставлять каждый народ, – и это было не менее внушительно и обильно, чем взимаемое ныне насилием парфян или римским могуществом». Завоеватели всегда и везде одинаковы.

Скифский царский дружинник

Скифская письменность

Надгробье

Надпись саркофага

Зеркало из молдавского кургана

Буквы на зеркале

Скифское зеркало с надписью

Знаки на скифской вазе

Надписи на урне

Аверс скифской монеты

Царские курганы

План захоронения Филипповского могильника,Южный Урал

Группа курганов Пять братьев

Захоронения в Пятибратном

Пятибратный курган

Пятибратный

Пятибратный

Пятибратный

Пятибратный

Пятибратный

Пятибратный

Пятибратный

Самые ценные вещи лежали на дне тайника: большой серебряный ритон с широким золотым орнаментированным раструбом и золотым наконечником, серебряная ритуальная чаша, в которую был помещён серебряный же кубок, и, наконец, самая замечательная находка, прославившая Гайманову могилу: серебряная с позолотой чаша ритуального назначения, украшенная широким фризом с рельефными изображениями шести фигур скифов.

Курган Толстая могила

Киевский археолог Б. Н. Мозолевский, нашедший знаменитую чашу из Гаймановой могилы, вскоре стал автором ещё одного выдающегося открытия.
Ещё в 1964 году, при раскопках курганов неподалёку от Никополя, в 10 км от знаменитого Чертомлыка, его внимание привлёк огромный, высотой 9 и диаметром 70 м курган, именовавшийся местными жителями Толстой могилой (под таким же названием в своё время был известен и Чертомлыцкий курган).

Мозолевский решил попытать счастья. В феврале 1971 года он пробурил на Толстой могиле две повторные скважины. Результат - тот же, что и семь лет назад: глины не было. Но, как позже вспоминал сам Мозолевский, «вопреки всякому здравому смыслу, несмотря на каторжную усталость», он решил пробить ещё одну скважину - последнюю. И на глубине 7 м появилась глина! Повторное бурение окончательно подтвердило, что Толстая могила - скифский курган.

Мозолевский приступил к подготовке экспедиции. Начальный этап раскопок был невероятно напряжённым - громада кургана состояла из 15 тысяч кубометров земли. Когда насыпь была удалена, выяснилось, что под ней находились две гробницы в виде глубоких катакомб: центральная и боковая.

Курган был окружён широким рвом, в котором после частичной расчистки были обнаружены следы грандиозной заупокойной тризны: множество костей животных - лошадей, диких свиней, оленей, десятки разбитых винных амфор. По этим остаткам удалось установить, что общий вес съеденного на поминках мяса составлял около 6500 кг, а если принять очень вероятное допущение, что в нераскопанную часть рва были сброшены кости примерно такого же числа животных, что и в исследованную, - то целых 13 тонн. Такого количества мяса должно было хватить примерно на 3 тысячи человек. Возможно, поминки на Толстой могиле продолжались не один день.

1.2. Военное дело скифов

Во время греческой колонизации северного берега Черного моря в степях региона господствовали скифы, контролировавшие обширные пространства от Дуная (древний Истр) на западе и до Дона (древний Танаис) на востоке. Нет никаких сомнений, что эти воинственные кочевники представляли для переселенцев немалую опасность, их отряды могли стремительно налететь из степей, разграбить поселения земледельцев и так же стремительно исчезнуть в бескрайних степных пространствах. Если же собирались целые кочевнические армии для проведения масштабных завоеваний или грабительских походов, то они уже представляли глобальную угрозу, способную дестабилизировать военнополитическую обстановку на обширнейших территориях, сокрушить крупные государства и т. д. Военная история скифов в этом отношении не является исключением, а, скорей, правилом.

Для исследования военного дела любого древнего народа важное значение имеют сохранившиеся сведения письменной традиции, археологические данные (находки оружия, воинские могилы и пр.), иконографические материалы (изображения воинов и просто оружия на рельефах, росписях и пр.) и т. д. При изучении находок оружия важно помнить, что всю его совокупность можно разделить на три составляющие (Vencl, 1984. P. 127; Шнирельман, 1994. С. 35):

Рис. 3. Изображения скифских воинов 1 - на серебряном сосуде из Воронежских курганов; 2 - золотая бляшка из КульОбы; 3 - на амфоре из кургана Чертомлык; 4 - золотая монета скифского царя Атея; 5 - каменное изваяние из Донецкой области; 6 - реконструкция вооружения скифского вождя по находкам из кургана Толстая

1. Специализированное оружие, которое использовалось только на поле боя (мечи, тяжелые копья и т. д.). Оно было на вооружения специалистов военного дела - аристократии, дружинников, наемников.

2. Неспециализированное оружие (лук со стрелами, легкие копья, ножи и т. д.), которое могло использоваться как на поле боя, так и, к примеру, на охоте. Такое оружие использовала основная масса рядовых ополченцев.

3. Оружие случайного использования (камни, палки и т. д.).

Последняя составляющая вряд ли может стать предметом специального научного интереса. Первые две, напротив, принципиально важны, при этом вполне понятно, что для понимания военного дела изучаемого общества первостепенное значение имеет наличие или отсутствие специализированного оружия.

Многочисленные археологические материалы, а также изображения скифских воинов на предметах искусства позволяют уверенно считать, что, прежде всего, они были конными лучниками (см.: Мелюкова, 1964; 1989. С. 92; Черненко, 1981). Луки, как известно, бывают простыми, т. е. сделанными из одного куска дерева, или сложными, изготовленными из нескольких соединенных вместе деревянных частей или из дерева и кости (рога). Скифские луки были сложными. По форме они напоминали греческую букву «сигма» (?) с перехватом в средней части и загнутыми наружу концами, длина их чаще всего составляла 0,60–0,70 м. Изображения такого лука можно видеть на многих памятниках скифского искусства (рис. 3), на одном из них - электровом сосуде, найденном в кургане КульОба под Керчью, - представлен также способ натягивания тетивы (рис. 4). В принципе, такая форма оставалась неизменной на протяжении всей скифской эпохи, и за ней обоснованно закрепилось название лука «скифского» типа. Любопытно, однако, что единственный скифский лук неплохой сохранности был найден в одном из курганов IV в. до н. э. группы Три Брата под Керчью(Бессонова, 1973. С. 250, рис. 6). Этот сложный лук (рис. 5) состоял из трех деревянных пластин, обмотанных по спирали полоской коры.

Лук вместе с необходимым запасом стрел хранился в специальном футлярегорите, который носился на поясе с левой стороны. Гориты имели трапецевидную или прямоугольную форму, они изготавливались из дерева, обтягивались кожей, иногда украшались нашивными бляшками и т. п. Настоящими шедеврами античного ювелирного искусства являются золотые обкладки парадных горитов (рис. 6), открытые в скифских царских курганах IV в. до н. э. (Чертомлык, Мелитопольский, Пять Братьев).

Скифские стрелы, как и стрелы других народов, состояли из трех частей: наконечник, древко и оперение. Их длина составляла около 0,60–0,70 м; древки изготавливались из дерева или тростника, выемка для накладывания на тетиву в задней части стрелы (так называемое «ушко») составляло 0,25–0,35 см. Наконечники стрел у скифов, в основном, делались из бронзы, железные встречаются реже. Наиболее ранние из них (VII–VI вв. до н. э.) имели листовидную или ромбическую форму, выступающая втулка порой снабжалась острым шипом (рис. 7, 2). Правда, уже тогда появились наконечники трехлопастной или трехгранной формы (рис. 7, 3), которые к концу VI в. до н. э вытеснили более ранние.

Рис. 4. Электровый сосуд из кургана КульОба с изображением скифов

Рис. 5. Деревянный лук из Трехбратнего кургана под Керчью, вид с двух сторон (по С. С. Бессоновой)

Крупный специалист в области военного дела скифов Е. В. Черненко считает, что прицельная стрельба из «скифского» лука была вполне эффективной, начиная с расстояния 90 м. Стрельба с коня, особенно в движении, вероятно, снижала точность попадания и сокращала дистанцию полета стрелы, но тренированный лучник мог сделать 10–12 выстрелов за минуту (Черненко, 1981. С. 140–141). Таким образом, совсем нетрудно представить, что отряд скифской конницы мог буквально засыпать противника тучей стрел и тем самым нанести ему немалый урон (рис. 8), что, безусловно, способствовало успеху в завязывавшемся затем ближнем бою.

Оружием ближнего боя у скифов были копья и мечи, хотя копья, несомненно, могли использоваться также для метания по врагу. Специально для метания использовались дротики, имевшие узкий длинный наконечник с небольшим жаловидным пером (рис. 7, 12). Последние представляют немалый научный интерес, поскольку, скорее всего, являлись оружием местного северопричерноморского происхождения, появившимся здесь довольно поздно - в V в. до н. э. По размерам дротики не отличались от копий, но их наконечники выделялись явным своеобразием. Прежде всего, это относится к их размерам - тенденция развития таких наконечников сводится к увеличению длины до 0,40 и даже 0,50 м. Следует указать и на своеобразие формы, поскольку наконечник дротика состоит не из двух обычных для копья частей (втулка и перо), а из трех: втулка, стержень и перо. На втулку, в которой крепилось древко, приходилось приблизительно 1/3 длины наконечника, далее следовал еще более длинный, постепенно сужающийся к концу стержень, завершавшийся небольшим жаловидным пером. Это перо с двумя боковыми шипами имело небольшие размеры, составлявшие приблизительно 1/10 длины наконечника. Дротик такого типа можно признать прекрасным метательным оружием, несколько приближавшимся к идеальному метательному копью - римскому «пилуму»2. Любопытно, что они использовались не столько степняками-кочевни

Рис. 6. Золотая накладка на горит из кургана Чертомлык

Рис. 7. Вооружение скифов 1 - золотая бляшка в виде скифского всадника из кургана КульОба; 2–3 - бронзовые наконечники стрел; 4 - кинжал; 5–7 - мечи; 8, 10, 11 - наконечники копий; 9 - втоки копий; 12 - наконечник дротика; 13 - чешуйчатый панцирь; 14 - бронзовый шлем прикубанского типа (2, 3, 6, 14 - по В. А. Ильинской и А. И. Тереножкину; 4, 5, 10–13 - по А. И. Мелюковой; 7 - по Г. Л. Евдокимову и В. М. Мурзину; 8 - по В. А. Ильинской) Рис. 8. Скифская конница в бою (по М. В. Горелику)

Вались дротики, имевшие узкий длинный наконечник с небольшим жаловидным пером (рис. 7, 12). Последние представляют немалый научный интерес, поскольку, скорее всего, являлись оружием местного северопричерноморского происхождения, появившимся здесь довольно поздно - в V в. до н. э. По размерам дротики не отличались от копий, но их наконечники выделялись явным своеобразием. Прежде всего, это относится к их размерам - тенденция развития таких наконечников сводится к увеличению длины до 0,40 и даже 0,50 м. Следует указать и на своеобразие формы, поскольку наконечник дротика состоит не из двух обычных для копья частей (втулка и перо), а из трех: втулка, стержень и перо. На втулку, в которой крепилось древко, приходилось приблизительно 1/3 длины наконечника, далее следовал еще более длинный, постепенно сужающийся к концу стержень, завершавшийся небольшим жаловидным пером. Это перо с двумя боковыми шипами имело небольшие размеры, составлявшие приблизительно 1/10 длины наконечника. Дротик такого типа можно признать прекрасным метательным оружием, несколько приближавшимся к идеальному метательному копью - римскому «пилуму»2. Любопытно, что они использовались не столько степнякамикочевниками, сколько земледельческими племенами Прикубанья и лесостепей Северного Причерноморья.

(2 Считается, что такие метательные копья легионеры получили уже к концу II в. до н. э. Пилум имел очень длинный наконечник и небольшое, напоминавшее наконечник стрелы, острие (Коннолли, 2000. С. 131, 233). По описанию Полибия (VI, 29), наконечник пилума и древко имели равную длину - около 1,35 м, при этом древко на половину длины вставлялось во втулку наконечника. Таким образом, получалась трехчастная конструкция общей длиной около 2,10 м, в которой из трех равных по длине частей самой тяжелой была центральная (втулка с вставленным в нее древком). Такое устройство обеспечивало оптимальный режим полета метательного копья. При этом даже если противник не был поражен, и пилум, к примеру, втыкался в щит, его тонкий наконечник сгибался, а длинное древко мешало свободному движению вражеского воина.)

Скифские копья, как и копья других варваров Северного Причерноморья, в длину достигали 1,70–2,20 м. Железные наконечники копий имели перо листовидной формы и втулку для насаживания на древко (рис. 7, 8, 10, 11). На нижнюю часть древка иногда надевались железные подтоки (рис. 7, 9), которые, служа противовесом, облегчали воину обращение с оружием.

Чрезвычайно типичны для скифской культуры железные мечи и кинжалы, за которыми закрепилось название акинаков (рис. 7, 4–7). Вполне обоснованно считается, что акинаками были вооружены, главным образом, дружинники, основная часть простых воинов их, скорее всего, не имела (см.: Мелюкова, 1964. С. 46 сл.; 1989. С. 93–94). По форме мечи и кинжалы одинаковы, но размеры их различны. Кинжалы не превышали 0,30–0,40 см в длину; мечи же примерно в два раза длиннее - 0,50–0,70 м, они предназначались для нанесения рубящих и колющих ударов. Большие рубящие мечи длиной 1 м и более в Скифии встречаются реже.

Чрезвычайно интересны наблюдения специалистов о видоизменении рукояти скифских мечей, а точнее - перекрестия, отделяющего рукоять от лезвия, и завершающего его навершия. В VI в. до н. э. навершия были «брусковидными», а перекрестия - «сердцевидными», «бабочковидными» или «почковидными». С V в. до н. э. появлялись так называемые «антенные» навершия (рис. 7, 7). Позднее форма рукояти заметно упростилась, навершие стало овальным, а перекрестие уже напоминало не бабочку или сердечко, а широкий низкий треугольник. Следует заметить также, что среди находок скифского вооружения небольшим количеством экземпляров представлены боевые топоры и клевцы - оружие в форме небольшой кирки (см.: Мелюкова, 1964. С. 65 сл.; 1989. С. 94). Нет сомнения, что некоторые предметы наступательного вооружения у скифов имели отношение к социальной структуре общества, а также связывались с определенными сакральными представлениями. Сакральная символика отчетливо выступает на примере меча, которому, по сообщению Геродота (IV. 62), скифы приносили специальные жертвы (см.: Алексеев, 1980). Социальный статус, вероятно, связывался с булавой, поскольку подобные находки зафиксированы только в погребениях скифской аристократии IV в. до н. э.: курган Солоха и Толстая Могила (рис. 3, 6; Манцевич, 1987. С. 61–62, кат. 37; Мозолевський, 1979. С. 179, 64, кат. 118)). Любопытно, что литой бронзовый предмет, который можно признать деталью булавы, был обнаружен недавно во время раскопок одного из античных поселений на Таманском полуострове, Артющенко I, в слое IV в. до н. э. (рис. 9). По внешнему виду этот предмет напоминает усеченный конус с отверстием в центре; особое внимание привлекает его оформление девятью специфическими «перьями». Вполне возможно, что он крепился на рукоять булавы снизу. Каким образом данный необычный объект попал на довольно небогатое боспорское поселение, сказать затруднительно, хотя следует отметить, что некоторые предметы, весьма значимые для культуры местных племен Северного Причерноморья, проникали на Боспоре очень рано, практически одновременно с их появлением в степях. Выше уже говорилось о находке скифского лука в Трехбратних курганах под Керчью, в дальнейшем повествовании эта чрезвычайно показательная тенденция будет отмечена еще не один раз.

Рис. 9. Деталь булавы из поселения Артющенко I

Что касается защитного вооружения, то в его составе, прежде всего, следует назвать щит. Скифские щиты делались из дерева, обтягивались кожей и иногда снабжались покрытием из узких металлических пластинок (Мелюкова, 1964. С. 78; Черненко, 1968. С. 99 сл.). По форме щиты были овальными, прямоугольными или почти квадратными (см.: рис. 4; 9). Кроме щитов, скифская аристократия имела защитный доспех, относящийся к категории наборных пластинчатых (см.: рис. 7, 13; Мелюкова, 1964. С. 69 сл.; Черненко, 1968. С. 7 сл.; Горелик, 1993. С. 108 сл.). Металлические пластины нашивались на кожаную основу горизонтальными рядами таким образом, что каждый верхний ряд несколько перекрывал (приблизительно на 1/3) нижележащий. Такие панцири обеспечивали достаточно надежную защиту от ударов копий и мечей и при этом мало стесняли движения воина.

Скифские мастера иногда подобным образом изготавливали наборные шлемы. Вообще же, для скифов шлемы не являлись обязательной частью вооружения, хотя с самого раннего времени (VII–VI вв. до н. э.) у них бытовали бронзовые литые шлемы полусферической формы, которые по месту основного числа их находок обычно называются «прикубанскими» (рис. 7, 14;Рабинович, 1941. С. 109 сл.;Мелюкова, 1964. С. 76–77; Черненко, 1968. С. 76 сл.; Горелик, 1993. С. 168–169). В V в. и особенно в IV в. до н. э. скифская аристократия использовала греческие шлемы, в основном, халкидского типа (см. главу 1.3), которые при этом несколько переделывались в соответствии с местными вкусами и традициями. Среди аристократии также отмечено использование греческих бронзовых поножей, так называемых кнемид (о них см. главу 1.3), защищавших ногу воина от стопы до колена.

Так в общих чертах выглядело вооружение потенциальных противников греческих переселенцев на северном берегу Черного моря, однако можно сказать и иначе: так вооружались потенциальные союзники в случае возникновения конфликта, при этом отнюдь не только с какимито варварскими группировками, но и с соседямигреками. Междоусобные споры, кровавые распри, братоубийственные войны - постоянные спутники всей греческой истории, и вряд ли здесь уместна какаялибо идеализация колонистов Боспора. Скорее всего, они без особых колебаний приглашали варварские дружины для помощи в борьбе с какимито досадившими им соплеменниками из других городовгосударств.

На наш взгляд, не может возникнуть ни малейшего сомнения в том, что боевые качества скифских конников, так сказать, родившихся в седле и с детства привыкших стрелять из лука, сражаться копьем и т. д., следует признать весьма высокими. По свидетельству Геродота (II. 167), у скифов, как и у других варварских народов, именно труд воина почитался более всего, признавался благородным. Можно даже говорить о развитии в скифском обществе настоящего культа воинавсадника, связанного с почитанием оружия, героизацией усопших предков и т. д.

Военный потенциал Скифии, войско которой состояло из таких воинов, был весьма серьезным. Среди самых известных кампаний, проведенных скифами, следует назвать войну против персидского царя Дария I. Точная дата этой войны неизвестна, но, скорее всего, она разразилась между 515 и 512 г. до н. э. (см.: Мазетти, 1982; Черненко, 1984; Эдаков, 1986; Полин, 1994; Shahbazi, 1982; GardinerGardner, 1987). Война хорошо описана в четвертой книге «Истории» Геродота, который, как известно, за это сочинение получил почетное прозвище «отца истории». Геродот нарисовал впечатляющую картину противоборства скифов и персов, в которой, несмотря на ряд «темных», непонятных мест, общая канва событий вполне ясна. Дарий, желая наказать скифов, прошел через северные Балканы, переправился через Истр (современный Дунай) и, таким образом, совершил вторжение в Скифию. Для противостояния агрессии скифы создали три армии и, уклоняясь от решающего сражения, начали осуществление стратегического плана, сочетавшего заманивание противника в глубь территории с использованием тактики «выжженной земли». Несмотря на огромные трудности, персы преследовали скифов и дошли до Танаиса (современный Дон), переправились через него, но затем решили повернуть назад. Не достигнув никакого результата и потеряв большую часть войска, Дарий вынужден был уйти из Скифии.

Еще более печальная судьба ожидала в 331 или 330 г. до н. э. Зопириона, полководца Александра Македонского, о походе которого в Скифию и об осаде Ольвии сохранились краткие сведения у древних авторов (Just. XII. 2. 16; Macrob. Saturn. I. 11. 32; Oros. IV. 19. 4; Curt. X. 1. 43–44). В эпитоме сочинений Помпея Трога, составленной Юстином, говорится, что он погиб здесь вместе со всей армией (Just. XII. 2. 16). Современные исследователи трактуют обстоятельства этого похода поразному(см.: Доманский, 1985; Гаврилюк, Черненко, 1991; Самойлова, 1993; Алексеев, 2003. С. 243– 245), однако, слава победы над Зопирионом, как правило, связывается со скифами.

Совсем не удивительно, что за свои военные победы скифы стяжали славу непобедимых (Мелюкова, 1949). В связи с этим, правда, необходимо привести весьма авторитетное мнение историка V в. до н. э. Фукидида, писавшего, что «нет народа, который сам по себе мог бы устоять перед скифами, если бы они были едины» (II. 97,5). Единства в действиях скифов, как можно полагать, очень часто не хватало. В определенных ситуациях это, вероятно, облегчало положение древнегреческих колоний региона, которые, играя на противоречиях в среде варварского мира, могли решать некоторые из своих внешнеполитических проблем, но об этом речь пойдет в следующих главах.

Согласно древнегреческому историку Геродоту, самое значительное достижение скифов состояло в том, что «никто из тех, кто вторгался к ним, не мог спастись бегством» и не мог их захватить. По его словам, скифы не основывают городов или укреплений, но будучи конными стрелками возят свои дома с собой. Пропитание они добывали не земледелием, а за счет разведения скота. «Как же им не быть непобедимыми и недоступными для нападения», - пишет историк. Ярким подтверждением его слов был неудачный поход огромной персидской армии во главе с царем Дарием I на Скифию в 512 г. до нашей эры. Вместо укрепленных городов, кочевники имели хорошо вооруженное, дисциплинированное войско, которое с приблизительно VII века до нашей эры, считалось одной из самых мощных сил, действовавших на территории Передней Азии, Кавказа и Северного Причерноморья. При этом исследования об их передвижениях основаны в основном на археологических находках скифских мечей - акинаков.

Историки отмечают, что меч, будучи оружием ближнего боя, «никогда не играл первостепенной роли в вооружении скифских воинов». Кочевники в первую очередь славились тем, что были отличными конными стрелками из лука. Вообще акинак среди вооружения кочевников занимал лишь третье место, конечно же, после лука со стрелами и копья.

Меч, будучи оружием ближнего боя, не играл первостепенной роли

Меч в большей степени был неотъемлемой частью так называемой военной аристократии, а вот рядовые воины не всегда имели в своем арсенале это оружие. В частности поэтому, как предполагают историки, мечи сравнительно редко встречаются в знаменитых скифских курганах, и это помимо того факта, что могильники часто подвергаются разграблению.

Рукоять скифского меча IV века до н. э.

Акинак, по сведениям историков, - это персидский термин, который употреблял все тот же Геродот. Согласно исследователям, в начале это был по большей части кинжал, длина которого колебалась между 35 и 45 сантиметрами. Однако впоследствии акинак стал длиннее: его средняя длина могла варьироваться уже между 40 и 60 см. Кроме того, отмечают, что в обиходе могли быть и большие образцы. Впрочем как для коротких, так и для длинных клинков были характерны обоюдоострые лезвия, сужающиеся к острию в форме треугольника. Таким образом, таким мечом можно было наносить режущие и колющие удары.

Виды скифских мечей

Правда, длина клинка на классификацию акинака никак не повлияла. Типология это вида оружия была составлена в зависимости от определенного вида перекрестия и навершия рукояти. Например, для между VII и V веками до новой эры преобладают различные варианты прямоугольных или напоминающих по форме полумесяц наверший.

Акинак был неотъемлемой частью военной аристократии

Впоследствии в оформлении рукояти стали появляться зооморфные украшения наверший, например, в виде голов птиц или лошадей. Перекрестия также имели различные виды. В особенности были распространены мечи с овальными (почковидными), а также бабочковидными формами. Менее популярными были сердцевидные перекрестия или прямоугольные формы. Кстати при изготовлении клинка, как отмечают исследователи, применялся металл с различным содержанием углерода, что делало клинок пластичным и гибким.

Акинак с наконечником ножен

А вот про ножны акинака известно немного. Делались они из дерева, отчего почти не сохранились. Исключение составляли окончания ножен, которые часто изготавливались из металла или кости. Очень часто на них также изображались звери. Ножны вождей и в целом знатных воинов могли украшаться золотом. Говоря о форме меча и ножен, повторяющих его форму, исследователи зачастую отмечают его культовую роль.

Акинак, по мнению историков, мог соотноситься с фаллическим символом

Например, ученые предполагали, что скифы соотносили меч с «мировым древом», что как бы подчеркивалось в его декоре. Кроме того, почковидные и сердцевидные формы перекрестий равно как и сама форма меча в представлении скифов могли соотноситься с фаллическим символом. В качестве подтверждения этой теории историки обращают внимание на соответствующие изображения мужского органа на изваяниях. При этом кроме скифов акинак использовали в Индии и в Персии. Например, в пятом веке до нашей эры этот меч был арсенале у оседлых народов Среднего и Ближнего Востока, сражались такими клинками и на территории Центральной Азии.